Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка

Она поднималась, задыхаясь, почти слепая от слез. Она нуждалась в просторе, в одиночестве, она хотела как можно дальше уйти от Лоры.

— Что со мной теперь будет? — повторяла она.

На ногах у Эрмин были туфли-лодочки, поэтому она то и дело спотыкалась на крутом подъеме и, чтобы не упасть, хваталась за камни и ветви колючих кустов. Зацепившись за мертвую ветку, она порвала шелковый чулок. Эрмин быстро сняла с себя жакет и со злостью отшвырнула его в кусты. Ей казалось, будто на ней надет маскарадный костюм. Все эти вещи были подарены ей матерью…

Мокрая от пота, с раскрасневшимся от усилий лицом, девушка наконец поднялась к плотине. Сюда она стремилась, желая увидеть великолепный пейзаж, развернувшийся насколько хватало глаз, до самого горизонта. Она долго смотрела на голубую поверхность озера Сен-Жан. Вдалеке белый кораблик плыл по водам этого внутреннего моря, питаемого реками, которые вливались в его глубины, — Уиатшуан, Перибонкой, Мистассиби и Ашуапмушуан. Названия этих рек Эрмин узнала в школе, и они всегда казались ей необычными и звучными.

— Кто сказал мне, что это слова из языка индейцев? Не помню…

Не сводя глаз с уменьшающегося силуэта корабля, девушка села на землю.

— Он идет в Альму, к истокам реки Сагеней… Я не поеду в Квебек. Я больше не буду петь, никогда.

Вид озера, похожего на огромный голубой камень на ладони невидимого гиганта, успокаивал душевную боль. Бесчисленное множество деревьев сливалось в палитру великолепных цветов, среди которых присутствовали все оттенки зеленого, желтого, оранжевого и пурпурного. Свежий северный ветер обдувал горящие щеки девушки, рядом ощущалось хрустальное дыхание водопада, который ни на мгновение не переставал ворчать, шептать и выть.

Эрмин глубоко дышала, пораженная красотой окружавшей ее природы. Теперь она пожалела, что никогда не поднималась к плотине в середине зимы, чтобы насладиться этим пейзажем в рамке из снега, сверкающего инея и ледяных сосулек. Ей казалось, что все потеряно, и она никогда больше не увидит ничего подобного.

«Что мне теперь делать?» — спрашивала себя девушка.

Она испытывала такую печаль и так стыдилась матери, что не представляла, как сможет вернуться в Валь-Жальбер и жить в доме управляющего, роскошном и удобном.

«Лора Шарлебуа, дама в черном, тратила деньги без счета, — думала она презрительно. — Теперь я лучше понимаю, почему она вышла замуж за очень богатого старика. Это еще одна форма проституции. Господи, прости меня, но я ненавижу ее, ненавижу мою мать!»

Девушка подняла к небу искаженное болью лицо. Ужасные картины проносились перед ее мысленным взором: обнаженные волосатые мужчины лежат на Лоре, на ее хрупком, перламутрово-белом теле…

«Сегодня я переночую у Бетти, а утром уеду, — решила она. — Я пошлю Армана с запиской к этой женщине, чтобы она дала мне денег, и поеду в Шикутими. Я легко найду работу. Или стану послушницей, как Алис Паже».

Найдя выход, она успокоилась. Приняв постриг, она снова окажется рядом с сестрой Викторианной и сестрой Элалией и сможет скрасить их старость.

— Я осквернила имя Шарденов! — крикнула девушка. — Я сама осквернена и порочна! Посвятив жизнь Господу, я смою с себя все грехи моей матери!

Эрмин встала. Чуть ниже плотины виднелся обрыв. При виде его у нее замерло сердце. Она представила, как летит вниз, в бездну.

— Так было бы лучше, — пробормотала она. — Тошан умер, мать меня предала, Ханс не в счет, ну, или почти не в счет. Бетти опечалится, но потом отдаст всю свою любовь Шарлотте, которой она так нужна.

Девушка подошла к обрыву, к тому месту, где в облаке белой пены река устремлялась вниз, превращаясь в водопад.

— Меня называют соловьем Валь-Жальбера! Если я птица, значит, смогу взлететь! — крикнула она стремительному речному потоку.

Вспомнилось выражение, прочитанное в каком-то журнале, — «падение ангела»…

— Ангел, — прошептала она. — Попав в рай, стану ли я ангелом? Если бы только знать наверняка, что после смерти встретишься с теми, кого любишь…

Эрмин думала о сестре Марии Магдалине, в миру Анжелике, — прекрасной Анжелике, которая в расцвете молодости пала жертвой испанского гриппа. И о погибшем в огне Тошане. Эрмин задохнулась в новом приступе рыданий, слезы застлали ей глаза. Она сделала еще один шаг к обрыву.

Лора сидела за столом в кухне дома семьи Маруа. Она плакала. Найти Эрмин не удалось. Арман с Селестеном больше двух часов бегали по улицам поселка, но безрезультатно. Элизабет с красными от слез глазами и выражением тревоги на лице бесконечно переходила от печи к буфету и обратно.

— Я схожу к каньону, — предложил мальчик. — Мимин любит там гулять.

— Нет, — резко сказала Элизабет. — Лучше сходи на фабрику и предупреди отца.

— Я уже там был, мам, — со вздохом отвечал Арман. — Папа не понимает, почему ты так волнуешься. Он говорит, Мимин вернется, когда захочет. Еще я спрашивал у хозяина отеля. Он ее не видел.

— Я все время спрашиваю себя, — сказала Элизабет, — что могли написать ей эти люди, Шардены, чтобы она так расстроилась и ваше путешествие полетело в тартарары! Она пришла такая элегантная, такая довольная… Это все я виновата!

Арман не понимал, при чем здесь это письмо. Шарлотта и Эдмон с беспокойством вслушивались в разговор старших, сидя на крыльце и не осмеливаясь ни шевельнуться, ни заговорить.

— Может, муж и прав: мы зря беспокоимся, — добавила Элизабет. — Валь-Жальбер велик, и никто не знает поселок лучше, чем Мимин. А что, если она уже вернулась к вам, Лора?

— Если бы она вернулась, Мирей пришла бы сказать нам об этом. Она терзается не меньше нашего.

Молодая женщина закрыла лицо руками. Случилось самое страшное, чего она боялась многие месяцы. Теперь дочь знает правду о позорных страницах ее жизни. Лора была в этом уверена, и у нее кровь стыла в жилах от страха.

«Моя дорогая девочка страдает по моей вине! Должно быть, проклинает меня, ненавидит. Господи, как все плохо! Ну зачем Бетти нужно было вмешиваться?..»

Пол завибрировал под тяжелой поступью хозяина дома. Жозеф вошел и откашлялся.

— Не стоит так изводить себя, Лора, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно. — Что на самом деле случилось? Арман сказал, что Мимин получила какое-то письмо.

— Жо, сейчас самое важное — это найти девочку, — оборвала его Элизабет. — Она расстроилась, но причина касается только Эрмин, Лоры и меня.

— А, снова ваши женские секреты, — пробормотал недовольно рабочий. — Я как раз хотел вам сказать, что Эрмин поднялась к плотине. Я тоже разволновался, когда прибежал Арман. Вышел на площадь перед фабрикой и по привычке посмотрел на водопад. Солнце стояло в зените. И я увидел девичью фигурку в светло-синем платье. Я не первый день знаю нашу Эрмин, она часто взбирается наверх, чтобы полюбоваться озером и пейзажем…