Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка

Эрмин кивнула. Она смутилась — это случалось с ней каждый раз, когда в разговоре Лора упоминала Фрэнка Шарлебуа. У девушки появлялось смутное ощущение причастности к невольной измене своей матери отцу, таинственному Жослину Шардену, который пропал без вести много лет назад.

Ханс Цале принял приглашение на чашечку кофе. Экономка накрыла столик на «закрытой террасе» — так Лора называла широкое крыльцо. Навес защищал площадку от дождя, вдобавок отсюда открывался чудесный вид, который хозяйка дома находила великолепным.

— В Монреале у меня не было сада, всего лишь балкон. Мне казалось, что это идиотизм: такой огромный дом — и ни клочка травы вокруг, — рассказывала она пианисту. — Здесь я практически живу на свежем воздухе — завтракаю, обедаю и ужинаю на этой террасе. Правда, Эрмин?

— Да, мама. И когда Ханс уедет, мы пойдем гулять, ты и я! Ты мне обещала.

— А если дорогой Ханс захочет пойти с нами? — предложила Лора. — Ханс, вам, конечно же, будет интересно прогуляться по Валь-Жальберу!

Ханс тактично отказался, хотя ему очень хотелось принять приглашение. Он догадался, что тем самым расстроил бы Эрмин, которая, услышав слова матери, едва слышно вздохнула.

— Приятной прогулки! — пожелал он, садясь за руль.

— Он с удовольствием пошел бы с нами, — тихо сказала Лора. — Дорогая, ты не могла не заметить, как он тобой восхищается. Думаю даже, он влюблен. И это случилось давно, во время твоих первых выступлений в «Château Roberval». Когда ты пела, он не сводил с тебя глаз.

— Мама, Ханс очень милый, но он… не молодой. Ему тридцать пять. У его сверстников давно есть жены. К тому же я хочу погулять с тобой, только я и ты!

— Если так, забудем о бедном Хансе! Наденем шляпки — и в путь! — смеясь, сказала Лора.

Эрмин заранее определила маршрут — он кольцом опоясывал поселок. Они шли с матерью рука об руку, и, если бы в Валь-Жальбере было несколько сотен жителей, как пять лет назад, их одинаково тоненькие и миниатюрные фигурки в шляпках из тонкой соломки привлекли бы внимание многих. Лора все еще носила черные одежды, но иногда разнообразила ансамбль сиреневой или светло-серой блузкой.

О вуали больше не было и речи, потому что она скрыла бы ее лицо, а Лора хотела как можно чаще улыбаться своей любимой девочке.

Они прошли мимо монастырской школы и свернули на узкую тропинку.

— Сейчас мы поднимемся по улице Лабрек, которая тянется вдоль реки. На ней много пустых домов. Они похожи как две капли воды. Раньше здесь находились бараки, в них жили неженатые рабочие, нравы которых и пристрастие к пиву вызывали порицание со стороны отца Бордеро. Сестра Викторианна постоянно жаловалась на таких соседей. Позже месье Дюбюк приказал построить хорошие дома, в которых с удовольствием поселились порядочные семейные люди.

Лора слушала, получая удовольствие скорее от звука голоса дочери, чем от рассказа. Вид вытянувшихся вдоль улицы многочисленных домов с заколоченными дверями и закрытыми, кое-где разбитыми окнами был ей неприятен.

— Грустное зрелище, — сказала она наконец. — Господи, посмотри-ка — тыквы! Огороды продолжают давать урожай, хотя за ними никто не ухаживает!

— Этим летом было много дождей, поэтому семена проросли.

Девушка давно привыкла к атмосфере поселка, которую многие приезжие находили унылой. Такое же впечатление было и у Алис Паже.

Эрмин перебралась через окруженную высокой пожелтевшей травой ограду.

— Конечно, раньше здесь было веселее, — сказала она своей матери. — Женщины развешивали во дворах белье, на крыльце каждого дома играли дети. Было много живности — коровы, овцы… Многие выращивали свиней, но их, конечно, не выпускали — они хрюкали в сараях. Мы еще пройдем по улице Сен-Жозеф и Сент-Анн. А сейчас поднимемся «в центр», как говорили сестры. Хотя этот «центр» — всего лишь несколько спаренных домов на площадке перед фабрикой.

— Нам точно нужно идти так далеко? — спросила Лора. — Ты ведь хотела сводить меня в гости к пожилой даме, Мелани Дунэ, или я ошибаюсь?

— Это на обратном пути. Она живет на улице Сен-Жорж.

Продолжая следовать по маршруту этой импровизированной экскурсии, они прошли мимо здания фабрики. Водопад искрился на солнце, словно расплавленный слиток серебра.

— Мне бы хотелось подняться к вершине водопада! — воскликнула Лора. — Сколько живой силы, сколько яростного буйства!

— С плотины в это время года открывается прекрасный вид на поселок, — подхватила Эрмин. — Вот только подъем отнимает много сил. Да и кусты разрослись так, что местами забили тропинку. Когда фабрика работала в полную силу, у подножия водопада, возле огромной трубы, которая питает турбины, складывали отходы древесины. Мы приходили сюда с корзинками — Симон, Арман и я. Компания разрешала рабочим забирать домой все отходы, которые могли пойти в топку. Наверх мы сходим в другой раз, когда ты наденешь ботинки покрепче.

Лора решилась заглянуть на железнодорожную станцию, где в свое время вагоны дожидались загрузки кипами бумажной массы. В теплом воздухе все еще можно было уловить запах дегтя и железа.

— В августе двадцать седьмого года, когда фабрика закрылась, я написала сочинение, — сказала девушка. — Я написала о «сердце, которое перестало биться», думая обо всех этих станках и машинах, которые остановились навсегда. Несмотря на шум водопада, в поселке стало очень тихо. Раньше самым шумным был цех корообдирщиков. Хотя в цеху, где размалывали дерево, тоже никогда не бывало тихо. Прекрасные сосны превращались в крошку и становились бумажной массой, которую потом отправляли в Соединенные Штаты и в Европу.

— Дорогая, это так трогательно! «Сердце, которое перестало биться!» — повторила Лора. — У меня сердце сжалось. Идем, нам еще многое нужно увидеть!

Когда они проходили мимо спаренных домов, вдоль которых стояли гидранты, а к ветвям деревьев были подвешены фонари центрального освещения, Лора остановилась.

— Эрмин, мне становится не по себе, когда я смотрю на эти заброшенные жилища! Покажи мне лучше места, в которых еще теплится жизнь!

Девушка поцеловала мать в щеку. Скоро они оказались в начале улицы Сен-Жорж. Мелани Дунэ сидела на крыльце своего дома. Она издалека помахала им рукой. Когда Эрмин и Лора подошли поближе, пожилая женщина крикнула:

— А вот и мой маленький соловей!

Они заглянули к ней в гости и выпили холодной воды с кленовым сиропом.

— Мадам Мелани, хочу познакомить вас с моей мамой, — сказала Эрмин. — Когда она переезжала, вы ушли домой еще до ее приезда.

— У вас очаровательная девочка, заботливая и ласковая, — объявила Мелани. — Знаете ли вы, что зимой, в сильные морозы. она приносила мне горячий суп, да еще и пела, чтобы порадовать старуху? Если бы вы только слышали, как однажды на Рождество она пела в церкви! Совсем крошка, лет восьми, не больше! Но голос уже тогда был ангельский, великолепный голос!