Владимир Прасолов - Вангол

— Ох, мне такой сон снился, а ты… Какие гости? — Старик проснулся и сел на топчане.

Огонь еле теплился в очаге, и в чуме было прохладно. Ошана подбросила несколько мелких веток ерника, и огонь вспыхнул, ярким пламенем осветив жилище старика.

— Так что за гости, Ошана?

— Не знаю. Большой костёр, много людей, вооружены, конные, пришли вечером и стали стоянкой за сопкой в логу, у ручья. Уходить надо, пока они не видели нас. Утром будет поздно.

Через пару часов семья Ошаны с небольшим оленьим стадом быстро уходила по долине на север, оставив после себя только прилитые водой и припорошенные прошлогодней травой угли от очагов.

— Почему мы уходим ночью? Почему мы так спешим? — задавал вопросы Игорь всем по очереди и, не получив ответа, оглядывался и оглядывался в темноту у себя за спиной.

Видя озабоченные лица своих близких, чувствуя опасность, грозившую всем, он перестал спрашивать. Вооружившись луком, чуть приотстав от уходивших, осторожно двигался следом, охраняя уходившую семью и стадо. С некоторых пор Игорь уверовал в то, что эти люди — его семья и никого другого на свете ближе ему и нет. Он и не подозревал, насколько был прав. Такдыган, ехавший впереди, заметив действия Игоря, довольно улыбнулся. Тайга лечит. Тайга даёт жизнь. Когда некоторое время назад стойбище проснулось под крики новорождённого и счастливая, враз помолодевшая, Ошана вынесла и показала старику его правнука, у Такдыгана навернулись слёзы на глаза.

Он хотел увидеть ребёнка Вангола и Тинги, но этого не случилось. Однако духи тайги подарили ему счастье держать в руках будущее своего рода, и он благодарил их, роняя на редкую седую бороду слёзы. Орочонский род Такдыгана пополнился ещё одним мужчиной, а уж тайга сделает из него искусного охотника. Такдыган, конечно, поможет. Он должен и обязан, значит, ещё рано уходить из этой жизни. Старик, придержав оленя, поравнялся с Ошаной и, объяснив ей, куда вести стадо, стал поджидать Игоря.

— Нужно отвести следы, — сказал он скоро подъехавшему Игорю.

Спешившись, они прошли несколько минут по следу стада, а затем, возвращаясь, тщательно скрыли и замаскировали следы. В утреннем предрассветном сумраке они разложили большой костёр, по всем правилам устроили небольшую охотничью стоянку и, устроившись у костра, уже в рассветных лучах солнца уснули.

Солнце высоко стояло в небе, когда Такдыган поднял крепко спавшего Игоря:

— Вставай, быстро уходим.

Вдалеке по редколесью в их сторону двигался отряд.

Такдыган насчитал двенадцать всадников. Собравшись в считаные минуты, они, сев на оленей, двинулись в сторону сопок. Их заметили. Такдыган видел, как блеснули на солнце линзы бинокля и отряд разделился. Группа из четырёх всадников, ускорив движение, пошла им наперерез. Такдыган улыбнулся и махнул рукой Игорю.

— Лошадь не олень, в тайге не догонит.

Они чуть изменили направление, сделав напрасными усилия идущих им наперерез всадникам, и быстро стали уходить в поросшие густыми зарослями склоны сопок.

— Товарищ командир, это же эвенки, охотники, чё за ними гоняться? — крикнул старшина Лядов.

— Нет, тут что-то не то, они от нас уходят, эвенки бы остановились, а эти уходят. Преследовать!

Лейтенант Ненашев пришпорил коня и, вытащив револьвер, выстрелил дважды в воздух. Эхо тонко разнесло сухие щелчки пистолетных выстрелов по распадкам. Где-то встревоженно и удивлённо прислушались, подняв головы, лоси, где-то рысь приостановилась в своем мягком движении, где-то любознательная белка, взметнувшись на макушку высокой ёлки, попыталась высмотреть, что за треск чужеродный прошёл по тайге. Олени быстро и мягко уносили охотников по едва заметной звериной тропе. Уклоняясь от низких веток, приходилось ехать почти лежа. Такдыган слышал, как матерились преследователи, попытавшиеся догнать их в зарослях, постепенно звуки погони затихли, поглощённые величественными шумами природы.

— Стой, привал, — скомандовал лейтенант, остановив взмыленного коня.

Люди и лошади устали. Ненашев злился, что не удалось догнать этих двоих, ускользнувших прямо у него из-под носа. Он ловил усталые укоризненные взгляды подчинённых, осматривавших ноги лошадей.

— Лядов, разжигайте костёр. Перекусим и пойдём долиной, обойдём сопки, к вечеру выйдем к реке. По карте этот массив отрезан рекой, так что на север они не пройдут, мы пойдём группами по двое через час и тем самым отрежем их от северо-западного направления. Южнее ведут поиск подразделения Тихонова и Головлева, если эти двое сунутся туда, там их наши возьмут.

— Товарищ лейтенант, двоих пешим ходом по их следу пустить надо. Вернее будет.

— Правильно, старшина. Ты и пойдёшь, посмотри, кого с собой взять, у кого лошадь хромала?

— У Иванникова.

— Вот его и возьми. Если нагоните, бейте по оленям, окажут сопротивление, огонь на поражение. Всё ясно, старшина?

— Так точно.

В отличие от своих преследователей, несмотря на то что погоня безнадёжно отстала, Такдыган и Игорь продолжали движение всё дальше и дальше, уходя сопками на север.

— Там у подножия сопки река, вода очень холодная, вода очень быстрая, а река глубокая, но мы должны уйти за реку.

— Почему они идут за нами? Что им нужно? Мы ведь ничего не сделали плохого этим людям? — Игорь спрашивал старика, пытаясь понять происходящее.

— Мы живём вольно, уже только это одно они считают недопустимым.

— Но ведь нам ничего от них не надо, у нас есть всё, чтобы жить. У нас есть воздух и вода, у нас есть олени и тайга, это ведь наше.

— Это мы так думаем, а они думают иначе. Они считают, что это всё принадлежит им и потому мы должны им подчиняться и выполнять их волю. Отдавать им меха и оленей, рыбу и птицу, отдавать им своих детей.

— Но ведь это неправильно, это несправедливо.

— Так думают многие, но на их стороне сила.

— А на нашей стороне твоя мудрость, Такдыган. Как нам от них уйти? Они не смогут нас догнать, правда? — Игорь посмотрел в глаза старого охотника с надеждой.

— Не смогут, — твёрдо ответил старик, улыбнувшись. — Ты не побоишься переплыть такую реку? — спросил Такдыган, показывая Игорю открывшуюся перед ними излучину бурной таёжной реки. Рыжие весенние воды, вздыбливаясь на прибрежных валунах, мощным потоком огибали скалистый берег сопки. Сверху река казалась неширокой и спокойной.

— Не побоюсь, — уверенно ответил Игорь старику.

Чем ближе они спускались к реке, тем шире становился её поток, тем громче становилось её дыхание. На берегу уверенность Игоря растаяла, как весенний снег. В глазах юноши старик увидел растерянность и страх.

— Переправляться будем ниже, — сказал старик, делая вид, что не заметил его состояния.