Кен Фоллетт - Гибель гигантов

Билли бросил лопату, развернулся и помчался в ту сторону, откуда они шли. Он пытался бежать быстрее пони, но тот нагонял его с удивительной скоростью. И вдруг Билли заметил нишу, вырубленную в стене до самого потолка, и вспомнил, что видел такие ниши примерно через каждые двадцать пять ярдов. Должно быть, это и имел в виду Прайс, говоря об укрытии. Он бросился в нишу, а мимо загрохотали вагонетки.

Прайс сделал вид, что злится, но не смог сдержать усмешки.

— Придется тебе вести себя поосторожнее, — сказал он. — А то, как брат, долго не протянешь.

Большинству шахтеров, понял Билли, нравилось смеяться над неопытностью новичков. Он твердо решил, что когда вырастет, таким не будет.

Билли подобрал лопату. Она была цела.

— Тебе повезло, — заметил Прайс. — Если бы она сломалась, тебе пришлось бы заплатить за новую.

Они пошли дальше и скоро оказались на брошенном участке, где уголь уже был выбран. Здесь под ногами было меньше воды, а землю покрывал толстый слой угольной крошки. Через несколько поворотов Билли вообще перестал ориентироваться.

Они вошли в туннель, поперек которого стояла старая грязная вагонетка.

— Этот участок надо очистить, — впервые снизошел до объяснения Прайс, и Билли почувствовал, что он лжет. — Твоя задача — собирать всю эту дрянь в вагонетку.

Билли огляделся. Вокруг, насколько хватало света лампы, толстым слоем — не меньше фута — лежала угольная крошка, и скорее всего, она тянулась и дальше, намного дальше. Он может махать лопатой неделю без видимого результата. И какой в этом смысл? Уголь здесь выбран. Но спрашивать он не стал. Наверняка это тоже какая-то проверка.

— Я скоро вернусь посмотреть, как идет работа, — сказал Прайс и пошел назад.

Этого Билли не ожидал. Он полагал, что будет работать вместе со старшими и учиться у них.

Он отцепил лампу от пояса и огляделся, размышляя, что с ней делать. Вокруг не было ничего, куда можно было бы ее пристроить. Он поставил лампу на пол, но так толку от нее практически не было. Тут он вспомнил о гвоздях, которые дал ему отец. Так вот для чего они! Он достал из кармана гвоздь. Штыком лопаты забил гвоздь в деревянную подпорку и повесил лампу. Так-то лучше.

Вагонетка взрослому мужчине была по грудь, а Билли доходила до плеч, и когда он начал работать, то обнаружил, что половина пыли просыпается с лопаты раньше, чем он успевает перекинуть ее через край. Тогда он научился так поднимать лопату, чтобы этого не происходило. Через несколько минут он был совершенно мокрым от пота и понял, для чего нужен второй гвоздь. Он вбил его в другую подпорку и повесил рубаху и штаны.

Вскоре он почувствовал, что на него кто-то смотрит, и заметил неясный силуэт, замерший, словно статуя.

— О Господи! — вскрикнул он от неожиданности.

Это был Прайс.

— Забыл проверить твою лампу, — сказал Прайс. Сняв лампу Билли с гвоздя, повертел ее в руках. — Так себе, — произнес он. — Я оставлю тебе мою, — с этими словами Прайс повесил на гвоздь другую лампу и исчез.

Противный он тип, но в конце концов, кажется, заботится о безопасности рабочих.

Билли продолжил работу. Очень скоро у него заболели и руки, и ноги. Махать лопатой ему не привыкать, говорил он себе: отец держал на пустыре за домом поросенка, и чистить свинарник раз в неделю было работой Билли. Но это занимало четверть часа. Сможет ли он продержаться весь день?

Под угольной крошкой были камни и глина. Через некоторое время он очистил полоску в ширину туннеля, четыре квадратных фута. Дно вагонетки было едва прикрыто, а силы у Билли, казалось, уже на исходе.

Он попытался подтолкнуть вагонетку поближе, чтобы не приходилось далеко ходить с лопатой, но колеса приржавели — похоже, вагонеткой давно не пользовались.

Часов у Билли не было, и трудно определить, сколько прошло времени. Он стал работать медленнее, сберегая силы.

А потом погас свет.

Сначала пламя задрожало, и он встревоженно посмотрел на висевшую на гвозде лампу. Но он знал, что от гремучего газа пламя удлиняется, а так как ничего похожего не заметил, то успокоился. И тут огонь погас совсем.

Никогда еще он не оказывался в такой тьме. Он не видел ничего, ни более светлых пятен, ни хотя бы разных оттенков черного цвета. Он поднес лопату к самому лицу, но и в дюйме от носа ее не видел. Наверное, именно так бывает, когда ослепнешь.

Билли стоял неподвижно. Что делать? Лампу следовало отнести в ламповую, но один он не нашел бы дорогу даже при свете. А в этой тьме можно проплутать много часов. Он понятия не имел, на сколько миль тянется оставленная выработка, и не хотел, чтобы потом пришлось посылать людей на его поиски.

Ему просто придется ждать Прайса. Помощник начальника шахты сказал, что скоро вернется. Это могло означать несколько минут, а могло — час или больше. И Билли подозревал, что будет скорее больше. Прайс наверняка это подстроил. Лампа не могла погаснуть от сквозняка — его почти не было. Значит, Прайс нарочно взял лампу Билли, а ему оставил свою, почти пустую.

Он почувствовал острую жалость к себе, к глазам подступили слезы. За что ему все это? Но быстро взял себя в руки. Это очередная проверка, как в клети. И он покажет им, что не трус.

Надо продолжать работу, решил Билли, даже в темноте. Он пошевелился — впервые с того момента, когда погас свет, — опустил лопату к самой земле и махнул ею вперед, стараясь зачерпнуть угольную крошку. Подняв лопату, он решил, что, судя по весу, ему это удалось. Билли повернулся, сделал два шага и поднял лопату, чтобы высыпать содержимое в вагонетку, но не рассчитал с высотой. Лопата лязгнула по стенке вагонетки и стала легче — видимо, часть груза упала на землю.

Ничего, он приноровится. Билли попробовал еще раз, поднял лопату выше. Высыпав крошку, он стал опускать лопату и почувствовал, что деревянная ручка ударилась о бортик вагонетки. Так-то лучше.

Чтобы продолжать работу, ему нужно было отходить от вагонетки все дальше, и он то и дело промахивался, пока не начал вслух считать шаги. Он вошел в ритм, и хоть мышцы болели, работать он мог.

Скоро его движения стали автоматическими, и теперь можно было думать о чем-то еще, но все, что приходило в голову, не особенно воодушевляло. Интересно, подумал он, насколько далеко идет этот туннель и как давно им перестали пользоваться. Он подумал о толще земли над головой — в полмили — и о том, какой вес держат эти старые деревянные подпорки. Ему вспомнился брат и другие люди, погибшие в этой шахте. Конечно, их души не здесь. Уэсли сейчас с Богом. Остальные тоже, наверное, там. Если только не в другом месте…

Он почувствовал страх, и решил, что зря вспоминал умерших. Потом ему захотелось есть. Не пришло ли время обеда? Билли не знал, но сказал себе, что можно и перекусить. Он добрался до места, где повесил одежду, пошарил по земле и нашел свои бутылку и жестянку.