Эдуард Борнхёэ - Мститель

— Плохо дело… очень плохо… я сегодня утром пошел и потребовал, чтобы мне вернули господское добро, они стали бранить и поносить господина, а мне переломали все кости. Ох! Ох! Кровь бросилась в лицо Одо. Он крикнул:

— Как ты, собака, осмеливаешься мне это говорить? Почему ты сразу их не связал и не привел сюда?

— Ох, милостивый господин, что я мог сделать один против целой толпы! Я приказал вот им, — и кубьяс показал на слуг, у которых колени начали дрожать от страха, — прийти мне на помощь и не допускать, что бы оскорбляли честь господина, но они смеялись. Толь ко я один…

— Они смеялись?

— Да, смеялись оба, только я один…

— Эй, люди! — громко крикнул Одо и хлопнул в ладоши. Прибежало несколько слуг.

— Отведите этих негодяев на конюшню! — громовым голосом приказал молодой рыцарь. — По сто розог каждому, а потом — в самый глубокий подвал!

Дрожащих преступников увели. Одо снова обратился к кубьясу, на лице у которого мелькнула злорадная усмешка.

— Правда ли все это?

— Все, до последнего слова! — подтвердил кубьяс, ударив себя кулаком в грудь.

— Убирайся отсюда! Удар хлыста был наградой верному слуге за защиту чести господина. Кубьяс отошел, прихрамывая.

— Что это за история? — спросил с любопытством один из гостей.

— История, конец которой еще впереди, — ответил Одо, сгибая хлыст. — Крестьяне меня оскорбили. Они избили моего слугу — это оскорбление! Клянусь богом, я этого не прощу!

— Что за вздор? Каким образом крестьяне могли тебя оскорбить? Твои собственные крестьяне? — удивленно спрашивали гости.

— Да, верно, ведь вы этого не знаете, — отвечал Одо. — Там, на границе моих земель, живет семья одного так называемого свободного крестьянина, которому какой-то полоумный епископ даровал необычные права. Отец мой благоволил к этим людям, и эти выродки настолько обнаглели, что уже ни в чем не знают границ. Они укрыли у себя беглеца из моей деревни, избили моего слугу и этим самым, да еще вдобавок бесстыдной руганью, нанесли мне оскорбление. Скажите, как мне с ними поступить?

У молодых рыцарей щеки запылали от праведного гнева.

— Клянусь богом! — вскричал Клаус Коркенпропф, цветущий молодой господин с рыжеватым пушком на подбородке, свидетельствовавшим о его мужском достоинстве. — Подобной истории я еще не слыхал! Свободный крестьянин? Это что такое? Такой гриб на на шей земле не растет, а если он вдруг где-нибудь появится, его надо тотчас лее растоптать.

— Чего же мы ждем! — заявил долговязый, курносый и кудрявый юнкер Клопфлейш. — Едем туда, вздернем этих негодяев на сук, а гнездо их подожжем.

— Вот это правильно! Все ясно. Веди нас сейчас же туда, Одо! — зашумели в толпе.

— Едем! — крикнул Одо со все возрастающим возбуждением. — Я должен наказать этих собак. Пока я этого не сделаю, ни капли вина в рот не возьму!

Это решение было встречено радостными восклицаниями. Рыцари созвали слуг, сели на коней и поскакали в лес. Рыцаря Куно не было среди них, он и не знал об их намерении.

Он сидел в богато убранной комнате и развлекал красивую девушку, которая, иногда улыбаясь сквозь слезы, слушала его то серьезную, то веселую, но всегда мягкую и плавную речь.

Бедный Яанус!

В усадьбе Метса держали совет, как быть с Маанусом. Сам Маанус сгоряча готов был уйти, убежать в лес далеко, далеко, все равно куда, лишь бы выручить из беды своих заступников. Старик Тамбет, обычно живой и деятельный, несмотря на свои годы, был ошеломлен последними событиями. Он мало говорил, больше что-то бормотал про себя и часто озабоченно качал головой. Да и у Яануса было тяжело на сердце, но он и виду не подавал, стараясь подбодрить Кубьяс всю дорогу бранился, осыпая слуг всевозможными угрозами. Хромая, добрался он наконец до дому.

Молодой владелец замка с толпой гостей как раз спускался по лестнице. Они только что позавтракали и все были в отличном настроении.

— Я вас так скоро не отпущу! — сказал Одо, лицо которого сияло весельем. — Вы должны помочь мне скоротать дни траура… А ты чего тут ковыляешь, старый пес? Что ты корчишь такую жалостную мину? Что за хворь на тебя напала?

Последние слова были обращены к кубьясу, который вместе со слугами подошел к крыльцу. Он так сильно хромал, что казалось, будто у него укорачивается попеременно то правая, то левая нога; при этом он охал и испускал душераздирающие стоны. Подойдя к своему господину, он сложил руки, поклонился до земли, свесил голову и стал жаловаться плаксивым тоном:

— Господину хорошо смеяться, господин может сделать со своим слугой что хочет. Но меня, господского слугу, оскорбили и избили до полусмерти.

И тощее тело кубьяса завертелось, точно коловорот.

— Кто же тебя так избил, бедный ягненочек? — рассмеялся Одо.

— Метсаский Яанус.

— Кто?

— Метсаский Яанус. И старый Тамбет, его отец. Меня били, а господина ругали. Ох! Ох!

Лицо молодого рыцаря, до этой минуты не терявшее веселого выражения, внезапно омрачилось.

— Что ты мелешь? — спросил он резко. — Они меня ругали? Меня?

— Ругали и поносили так, что страшно было слушать. А меня избили. Ох! Ох!

— Ты с ума сошел. За что… да как они посмели? Гости окружили их и смеялись над кривлявшимся кубьясом.

— Они воры! — вскричал кубьяс. — Настоящие воры и разбойники! Кто знает, сколько добра они уже стащили из замка! А теперь они еще и укрыли у себя в доме беглого раба из деревни, принадлежащей господину, и не хотят его выдать. Сущие разбойники! А когда других. По его мнению, надо было выкупить Маануса у его господина.

Но старик Тамбет покачал головой:

— О выкупе сейчас с новым владельцем замка уже и говорить нельзя. Задета его гордость, а гордость эту я знаю. С Маанусом мы как-нибудь еще уладили бы дело, но мы рассердили самого господина, а этого он непростит. Плохи дела, очень плохи!

Среди собеседников на некоторое время воцарилось молчание.

Вдруг со двора донеслись сильные удары в ворота. Все трое испуганно переглянулись. Тамбет встал.

— Яанус, ты спрячь Маануса, — сказал он, учащенно дыша, — а я пойду узнаю, что им надо.

Старик поспешил во двор. Яанус повел мальчика в кладовую, откуда вела лестница на чердак, велел ему подняться наверх и хорошенько спрятаться. Мальчик взобрался наверх. В это время на дворе поднялся сильный шум. Яанус, предчувствуя недоброе, поспешил туда и увидел, что двор полон всадников, а отец его лежит на земле, поваленный тяжелым ударом. Сердце юноши закипело страшным гневом, он готов был обрушиться на противника и разнести его в прах.

— Люди, на помощь! — крикнул он своим работникам и, подобно каменной глыбе, катящейся с горы, налетел на всадника, который сбил с ног его отца. Словно железными клещами, схватил он его за руку и за грудь, одним рывком стащил с седла и бросил себе под ноги. Остальные оцепенели от удивления и испуга. — Яанус показал мощь, достойную Калевипоэга.