Нина Молева - Софья Алексеевна

Только когда в июле 1608 года перемирие с Польшей подписали, решили Маринку на родину отослать, однако без титула царского. Отец Симеон сказывал, будто Михайла Молчанов, что нового Самозванца приискать собрался, присоветовал Маринке титула не слагать. Устроил, что по дороге в Польшу захватил ее Зборовский и доставил в Тушинский стан. Видеть Тушинского вора не могла. Брезговала. А под венец с ним пошла. Куда денешься! Не гулящей же бабой при насильнике жить. А может, и приобыкла — кто задним числом-то скажет.

Год в Тушине провела, там и отряд Сапеги при ней. С королем польским Сигизмундом да Папой Римским переписывалась. Все как есть о горемычном житье своем пересказывала. Да кто там пожалеет! Прав отец Симеон: на коне ты всем начальник, под конем — всем помеха. Вор Тушинский в конце декабря 1609 года бежал. Испугался. Маринка со служанками платье гусарское надела да через два месяца у Сапеги в Дмитрове оказалась, а там, как город русские отряды взяли, в Калугу к мужу пробралась. Что ни случись, о Польше и думать не хотела.

Может, снова храбрости Тушинскому вору не хватило — Маринка настояла к Москве идти, в Коломне остановиться. Сама короля Сигизмунда о помощи просила Москву взять. Только не нужна она больше была польской короне: москвичи успели польскому королевичу Владиславу Сигизмундовичу присягнуть, обещались ему служить. Маринке на выбор Самбор аль Гродно предложили. Откуда приехала в Московию, туда бы с позором и вернулась. Слышать не захотела. Наотрез отказала. Врагов себе новых нажила — поляков. Они за ней охотиться стали. Как-никак царица!

Еще год с мужем, сыном да атаманом Заруцким в Коломне прожила. Покойный государь-батюшка иначе не говорил: вориха. А коли по справедливости рассудить, ее-то в чем вина. Что власти желала? Что о сыне заботилась? С законным мужем жила? До июня 1612 года под Москвой стояла. Тушинского вора убили — заставила Заруцкого и князя Трубецкого Ивашку своего наследником престола российского объявить. Только что проку — от земского ополчения бежать пришлось с Ивашкой. Была в Рязанских землях, спустилась в Астрахань, поднялась по Яику. Настигли стрельцы московские. В столицу привезли. Одни говорили, задушили Ивашку, другие — повесили. Царевна-тетушка Арина Михайловна со слов мамки знала: и с Маринкой расправились. Какая там темница — то ли повесили, то ли утопили. Подумать страшно. А все равно десять лет — не один день. Жизнь целая. Сама себе хозяйкой была. Винить некого.

Не рассказывать же обо всем Федосьюшке — нечего душу мутить. У нас тишь да гладь, да сердечное неустроение. Пока тишь — на век целый не утвердится. Нет!

И про королеву Изабеллу Кастильскую [110] Изабелла Кастильская (1451–1504) — королева Кастилии с 1474 г. При ней были заложены основы централизованного управления, произошло фактическое объединение Испании. отец Симеон сказывал. Брат ее править начал, а потом ей престол передали. Супруга сосватали, а королевой она одна была. Королевой…

25 апреля (1680), на день празднования Цареградской иконы Божией Матери, памяти преподобного Сильвестра Обнорского, апостола и евангелиста Марка, царь Федор Алексеевич с патриархом Иоакимом ходили в Новинский монастырь слушать вечерню.

— Великое дело предпринять решил, владыко. Храм свой домовый во имя апостола Филиппа переустроить.

— И во имя двенадцати апостолов освятить, великий государь. Не хочу самой памяти о Никоне оставлять, да и по-новому церковь устроить. Коли любопытствуешь, описать могу, что задумано.

— Как не хотеть, владыко. Да место больно там у тебя тесно. Много ли придумать можно.

— Сам посуди, государь. Своды и стены, левкасом [111] Левкас — шпаклевка, мел с клеем для подготовки под краску и позолоту, грунт. подмазав, хочу лазорью прикрыть — для радости. Иконостас сделать столярный, гладкий, с дорожниками и столбцами точеными. Двери все, деисусы, [112] Деисус — трехчастная икона, в центре Христос, по сторонам Божья Матерь и Иоанн Предтеча. праздники и пророки заново написать. А вот помост кирпичом муравленным выстлать. Глядишь, к Рождеству Христову мастера и управятся.

— А окончины старые оставишь, владыко? Просты для патриаршьего-то храма.

— Забыл про них, как есть забыл. И в ветреницы, и в окошки слюду вставим самую что ни на есть лучшую, как росинка, прозрачную. В большой главе против прежнего святых апостолов напишут, херувимов, серафимов, ангелов да архангелов. Спасов же образ пусть старый остается. Вычинить его только надобно. Да еще вверху иконостаса распятие поставить надобно с предстоящими, резное.

— Не бывало, сколько помню, такого у нас.

— Не бывало, государь. Латиняне так делают, а думается, и нам не грех символ сей божественный у них перенять. Отныне во всех храмах Божьих так делать будем.

— Поймут ли тебя, владыко, попы-то? Бунтовать не учнут ли?

— Бунтовать, говоришь. А хоть бы кто и помыслил, тотчас прихода лишим. На голодное брюхо не больно разбунтуешься. Да и нельзя им, великий государь, потакать. Человеку ежечасно сознавать надо, что в поступках и мыслях своих воли у него нету. Есть, кому за него думать, а уж ему остается делать. Каждый час о том не напоминать, от рук людишки отбиваться учнут. Яко овцы без пастыря. Распятие — символ великий. С него жизнь человеческую начинать, им и кончать надобно.

— Святые твои словеса, владыко. Иной раз таково-то тянет в монастырском порядке пожить, в строгости. Шумно оно в мире-то.

— И мыслить так не моги, великий государь. Каждому творению Божию свое предназначение определено. Тебе — за державой доглядывать, о процветании державы Российской печься. Давно уж с тобой потолковать хотел, государь. Достиг ты мужеской зрелости. Не помышлял ли супружескими узами себя связать, о наследнике престола потщиться?

— Нет, владыко. Царевны сестрицы все меня подростком величают, поучать хотят.

— Какое ж тут диво, брат ты меньший — всегда таким и останешься. От любви да заботы тебя напутствуют. Ты уж им того во зло не бери. А женитьба — дело святое, да и скоро не делается. Пока все, как положено, исправится, много времени пройдет.

— Много? Как много, владыко?

— Да ты, никак, и торопиться можешь, великий государь? Думал ли о брачных узах аль какая девица показалася? Грех не велик, и так случиться может.

— А что, непременно смотрины устраивать надобно?

— Испокон веков так было.

— А в домах боярских да дворянских нешто так же?

— Нет, государь. Сам знаешь, там принято засылать сватов к одной невесте. Иначе родителям обида великая будет.

— А почем жениху знать, какую девицу сватать?

— По-разному бывает. Иной раз приданого достаточно, чтоб дело сладилось. Иной — жениху невеста приглянется.