Ричард Вудмен - Око флота

Девушка, рыдая, рухнула на палубу, и одна из женщин постарше, которой все мичманы были до фонаря, принялась утешать ее. Подгоняемый летящими в спину проклятиями, Моррис ушел.

Шлюпка отсутствовала три часа. До тошноты насмотревшись сцен на батарейной палубе, девушка решила подняться наверх, глотнуть света и воздуха. Выйдя на палубу через носовой люк, она примостилась у штирборта, являя собой яркое пятно среди бухт просмоленного троса, свисающих и лежащих у кофель-планки. Глядя на сверкающие воды спитхедского рейда, она погрузилась в свои мысли. Сердце женщины разрывалось от боли. Она так надеялась, что кошмарное путешествие длиной в неделю окупится счастьем от свидания с мужем. Ее обуревал стыд за него, за себя, за их неродившегося еще ребенка, за все человечество, способное допустить, что один человек может так низко обращаться с другим. По щекам ее текли слезы. Глаза невидящим взором смотрели на корабли в гавани. Ее судьба была всего лишь маленькой разменной монетой в той цене, которую Англия платила за свое морское могущество.

Некоторое время спустя Блэкмор, сменивший Кина на вахте, обратил внимание на одинокую фигурку на баке. Он послал Дринкуотера с поручением спустить ее обратно вниз. Выросший на торговом флоте, Блэкмор сохранил распространенное там предубеждение против женщин на борту. Штурман вздохнул. На «купцах» шкипер давал команде увольнительную на берег. Если матросам захочется прогуляться в бордель, это их право, только на корабле они обязаны быть вовремя. Страх военного флота перед дезертирством не допускал такой свободы, в результате погружая по временам главную палубу в пучину пьяного разврата. Но если старый штурман не мог изменить политику Адмиралтейства, то будь он проклят если позволит марать верхнюю палубу присутствием всяких шлюх.

Дринкуотер подошел к женщине. Погруженная в свои мысли, она не заметила его. Он кашлянул, девушка повернулась и вздрогнула, заметив его мундир. Она в испуге отпрянула к бухтам каната, решив, что угроза Морриса насчет порки может осуществиться.

— Простите, мадам, — начал Дринкуотер, не зная, как быть. Женщина явно находилась в отчаянии. — Штурман любезно просит вас спуститься вниз.

Она непонимающе глядела на него.

— Пожалуйста, мадам, — взмолился Дринкуотер. — Никому из вас, ну, леди, не разрешается находиться на верхней палубе.

Она начала понимать, о чем речь, и заметила его смущение. Она воспряла духом: наконец-то появился хоть кто-то, на ком она могла отыграться.

— По вашему мнению, я одна из тех потаскух? — возмущенно спросила она. Дринкуотер отступил на шаг, и его растерянность только подлила масла в огонь.

— Я законная жена, миссис Шарплз, чтоб вы знали, и я целую неделю ехала сюда, чтобы повидать своего мужа Тома… — она запнулась, и Дринкуотер попытался успокоить ее.

— В таком случае, мадам, идите к мужу, пожалуйста, и оставайтесь с ним.

Она обиженно вскинулась.

— Да я бы с радостью, господин офицер, если бы вы мне его вернули. Но он там… — она махнула рукой, — а я, беременная, ехала целую неделю ехала только для того, чтобы найти его избитым и… и… — женщина не могла выговорить слово. Мужество покинуло ее. Она зашаталась и рухнула на руки растерявшемуся Дринкуотеру. И тут до него вдруг дошло, что она знает о позоре своего мужа. Он позвал доктора, и Эпплби подошел, тяжело переводя дух. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять состояние молодой леди. Он принялся растирать ей руки и отправил Дринкуотера за нюхательной солью из своей сумки. Через несколько минут девушка пришла в себя. Подошел Блэкмор и потребовал объяснений. Поскольку по ходу экспедиции в лазарет Дринкуотер проходил через батарейную палубу и успел навести справки, он пояснил штурману, что Шарплз ушел на шлюпке вместе с Моррисом.

— Он ведь не в шлюпочной команде!

— Знаю, мистер Блэкмор, — отозвался Дринкуотер.

— Моррис специально выбрал его?

— Похоже так, сэр, — Дринкуотер вздрогнул и прикусил губу.

— И как ты думаешь, почему? — спросил Блэкмор, заметив по лицу мичмана, что тот не договаривает. Дринкуотер молчал, и молчание его было красноречивее слов.

— Ну-ка говори, мальчишка. Выкладывай, что тебе известно!

Мичман с трудом сглотнул. Он посмотрел на убитую горем женщину, золотистые локоны которой рассыпались по ее миловидному личику. Она выглядела как дама, находящаяся в беде. И Дринкуотер сжег за собой мосты.

— Моррис совратил ее мужа, — тихо произнес он.

— А Шарплз? — спросил Блэкмор.

— Его вынудили, сэр…

Блэкмор снова пристально посмотрел на Дринкуотера. Не было нужды спрашивать больше. Многолетний опыт подсказывал ему, что случилось. Моррис застращал Дринкуотера, может даже бил его. Старика переполняла ненависть к этой типичной для военного флота жестокости.

— Пусть леди побудет немного на воздухе, — бросил вдруг Блэкмор и зашагал обратно на квартердек.

Когда шлюпка вернулась, Шарплз воссоединился с женой. В течение трех часов ему пришлось выслушивать издевки и насмешки Морриса и экипажа шлюпки.

Передав полученные адмиральские приказы, Моррис отправился в кокпит.

Дринкуотер тоже сменился с вахты и по пути вниз встретил Тригембо. Корнуоллец усмехался. В руке у него были два ясеневых шеста по три фута длиной каждый с рукояткой, обмотанной шнуром, явно снятым с какого-нибудь долота, принадлежащего кузнецу.

— Вот, сэр, — сказал Тригембо, протягивая шесты Дринкуотеру.

Тот посмотрел на матроса. Лучше дать ему знать о том, что случилось на верхней палубе, пока об этом не распространились слухи внизу.

— Штурман знает, что Моррис совратил Шарплза, Тригембо. Присматривай за Треддлом.

Лицо корнуолльца нахмурилось, потом вновь просветлело. Все-таки, этот мичман не так уж безнадежен.

— Задайте ему хорошенько, сэр. Удачи!

Дринкуотер продолжил путь. Он только что произнес слова, которые могут отправить человека на виселицу, слова, которые совсем недавно ни за что не решился бы произнести. Но теперь он не чувствует раскаяния, он взволнован, но тверд.

Моррис и другие мичманы ели, на столе перед ними стояли кружки с элем. Дринкуотеру предложили тарелку, но он отмахнулся, подошел к своему месту и прокашлялся.

Никто не обратил на него внимания. Кровь стучала в висках мичмана, адреналин струился по его жилам. Но он сохранял спокойствие.

— Мистер Моррис! — выкрикнул Натаниэль. Теперь все смотрели на него. — Мистер Моррис. Этим утром вы угрожали мне и ударили меня…

Из-за парусиновой «двери» высунулась голова штурманского помощника. Здесь, на твиндеке, даже в два часа дня единственным источником света были два фонаря. Атмосфера в кубрике накалилась до предела. К помощнику штурмана присоединился еще один его товарищ.