Татьяна Янковская - Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени

Родители договорились с бригадой маляров, в которой работала мама Маши Уральцевой, что они сделают у них в квартире косметический ремонт – покрасят пол, стены и потолки, сделают модный сейчас накат – и что Аня это время поживет у Маши. Дядя Миша встает раньше всех, и тетя Маруся наливает ему большую тарелку грибного супа. Аня никогда не видела, чтобы ели суп на завтрак. Маша объясняет, что работа на шахте очень тяжелая, и без супа до обеда не дотянуть. Аня очень любит грибной суп, совсем неплохо есть его по утрам!

30 декабря Первый день каникул и первый день дома после ремонта (с 27-го я жила у Маши, а родители – в гостинице). Был сегодня бал-карнавал в школе. И скучно, и грустно, и яблоку негде упасть – столько было народу. Как сельдей в бочке. Сидела, грустила, танцевала, играла вместе с другими в почту. Девочки наши принарядились (в капроне, в часах, Рая Терехина подрезала косы) и нарасхват танцевали с Цвелограем. Мы сидели на скамеечке в углу с Томой. На глазах были слезы. Тома сказала, что расковыряла ячмень; у меня ячменя не было – я сказала, что попала в глаз соринка. Лишний раз мне довелось убедиться, что рука у меня несчастливая: Эльза Михайловна принесла бенгальские огни, зажигала и давала ребятам. Мой так и не загорелся. Сидоров определенно не в себе. Что он на меня смотрит? Помню, как в третьем классе он написал мне записку: «Анка я тибе люблю прихади кнам в огарод бегать». Вначале я его ненавидела, потом жалела, теперь не понимаю. Шли в голову всякие мысли насчет того, зависит счастье человека от него самого или нет. Конечно, что успех в работе, учебе зависит от человека – бесспорно. А вот как в личной жизни? Почему-то я очень сильно рассердилась на Юрку, а почему – сама не знаю. Но вот сейчас уже ничего от этой сердитости не осталось. Я всегда так: разозлюсь на кого-нибудь, а через несколько минут уже все передумаю и начинаю считать виноватой себя. Так и здесь. Но получается, что я даже не знаю, в чем я виновата.

Новый год несколько человек из класса договорились встречать у Ани. Она пригласила еще кое-кого из ребят с Машиного двора. Родители ушли в гости. Мама с утра испекла для них коврижку, а девочки пришли пораньше, и они вместе налепили пельменей и порезали овощи для винегрета. Накрыли стол в гостиной, быстро поели, потом отодвинули его, выключили люстру, оставив только бра, и стали танцевать. Несколько мальчишек не танцевали, а рассматривали фотографии в семейном альбоме. Особенное впечатление произвела на них фотография 17-летней мамы на море в купальнике, где она стоит на огромном валуне, одна рука на талии, вторая козырьком надо лбом, и смотрит вдаль. «Все говорят, что у твоей матери фигура лучше всех». Ане приятно, но почему-то и неловко это слышать. Аня заводила свои любимые пластинки и танцевала с ничего не значащими для нее мальчишками, которые ее приглашали. Когда она собиралась поставить очередную пластинку, Цвелограй вдруг сказал «подожди», вышел в переднюю и вернулся с пластинкой, которую сам поставил и сразу пригласил Аню танцевать. У нее закружилась голова от новой удивительной мелодии и от необычности исполнения – солировал не голос, не музыкальный инструмент. Это был художественный свист. Юра большими шагами решительно повел Аню через комнату. Она была вознаграждена за свою ревность на школьном вечере, когда Юра танцевал со всеми, но не с ней. Ведь сейчас он выбрал именно ее, с ней хотел танцевать под свою любимую, такую волнующую мелодию, страстную и меланхолическую. Она молчала, наслаждаясь танцем, и только когда музыка кончилась, спросила, что это. «Танго соловья». Все каникулы она напевала эту мелодию, так как свистеть не умела.

1 января 1962 г. Накануне мне пришли в голову строчки:

Злится ветер, снег метёт —

Это Новый год идёт!

Он уже не за горой,

Новый, шестьдесят второй.

Вот он и пришел. Что ж, милости просим. Вчера долго не ложилась спать. Слушала концерт. Плохой, обычно бывают лучше.

2 января Нашла способ, как перечитывать «Даурию», чтоб она нравилась. Надо перечитать ее всю с конца и с первых страниц, а в последнюю очередь читать про ссору Дашутки и Романа. В этом месте Роман выглядит особенно тряпочным, и читать дальше не хочется. Но этого и не нужно, ведь книга уже перечитана. Гуляла сегодня на улице. Маша толкалась с мальчишками. Я бросала снежки в троллейбусный столб. Валька Паничев кричал: «Ага, в машины бросаешь!» Я говорю: «Что ты, я не с шоферами играю, а со столбом». И потом Валька еще долго смеялся: «Не заигрывай с шоферами!» Толька Степанов, из 5 «Г» и из Машиного дома, тоже изредка покидывал снежки, но у него они отлетали от столба, и он не мог доказать, что попал. А мои снежки облепили столб и смотрели, как множество глаз, – вещественное доказательство! Проходил мимо Солдатов. Неужели он подумал, что я, как и Маша, позволяю мальчишкам к себе лезть? Вообще-то, откровенно говоря, я довольна, что мальчишки ко мне не пристают, и в этом есть моя заслуга: я не хочу этого. Девочки же (пусть в глубине души) хотят. Сначала толкаются, обнимаются с ними, а потом хнычут, что те их не пускают домой. Читала вечером книгу «Боксеры». Видно, что автор (П. И. Капица) еще молод как писатель и хорошую нотацию понимает лучше, чем жизнь. Поэтому конец можно предвидеть, еще не дочитав до середины.

3 января Читала Сенкевича «Без догмата». Хорошая книга, чуть-чуть напоминает «Героя нашего времени». Между прочим, один критик из какого-то журнала с «божественным» названием сказал, что «Без догмата» списан с Лермонтова. Я с этим не согласна. Герой книги Плошовский только в начале очень похож на Печорина, но Печорин – пессимист и вполне законченный лишний человек. С Плошовским же совсем другое дело. Мне понравились слова Снятынского: «С любовью жизнь имеет цену, без нее – не стоит ломаного гроша». Хотя это, пожалуй, слишком смело и обобщающе, но – правильно. «Герой нашего времени» мне нравится больше тем, что не такой сентиментальный и более правдивый. Но у Сенкевича показано все могущество, сила любви. Я в нее тоже верю. Вечером была елка в музыкальной школе. Когда стояла на остановке, какой-то мальчишка впереди вдруг ни с того ни с сего совершенно прямой – как аршин проглотил! – шлепнулся на землю. Все смеялись. Вечером папа читал вслух «12 стульев». Остроумно.

В Детской энциклопедии была статья про Уолта Уитмена. Аня взяла в библиотеке его книжку «Листья травы» в переводе К. Чуковского. Стихи интересные, но не очень взволновали ее. А вот то, что больше всего на свете Уитмен любил море, музыку и свободу, было ей близко и понятно.

7 января. Сегодня Люда приезжала ко мне играть ансамбль – вальс из балета «Спящая красавица» Чайковского. Прежний наш «Вальс» Гедике ему и в подметки не годится. Я подобрала двумя руками «Московские окна». Звучит довольно прилично. На каникулы мне дали разбирать некрасивые вещи, даже играть не хочется. А Люда довольна! Она разбирает свои вещи с удовольствием почти впервые в жизни. Вчера ходила ровно на час на лыжах. Стыдно сказать – в этом году первый раз (я подразумеваю учебный год). Очень хорошо! Кроме того, я себе сшила новый башлык из старых шаровар, залатала все носки и заштопала старую кофту. Так что остается меня заспиртовать, за стекло – и на выставку.