Владимир Шигин - «СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!»

Баренцево море встретило подводников штормом, достигавшем временами 7—8 баллов. Но большая волна имела для советских лодок и положительную сторону, уменьшая вероятность их обна­ружения.

Действуя по единому плану, все четыре подводные лодки шли тем не менее самостоятельно. Связи между ними не было никакой. И снова вопросы. Для чего, спрашивается, было посылать не имею­щие связи лодки единой группой на расстоянии 20—30 миль друг от друга, что сразу же в несколько раз уменьшало их скрытность? Ведь можно было поступить куда более разумно, пристроив каждую из четырех субмарин в кильватер идущему к Кубе сухогрузу, что всегда позволило бы лодкам спрятаться от противолодочных сил под днищем судов. Практика не новая и прекрасно себя оправдавшая.

Первые неприятности для подводников начались в Норвеж­ском море. На Б-130 от беспрерывных ударов волн сорвало почти все леерные стойки, и они теперь бились о борт, создавая помехи собственной гидроакустической станции. На Б-36 волнами сорвало крышку в кормовом отсеке. Сразу же стало опасно погружаться на глубину более семидесяти метров. Надеялись, как только улуч­шится погода, устранить полученное повреждение, но ничего из этого не вышло. Погода не улучшалась, а когда наконец сжалилась, всплывать было уже нельзя из-за беспрерывно круживших в небе натовских самолетов. На Б-59 полетела наружная захлопка дизеля. С дизелями маялись все без исключения. Чрезмерная нагрузка на них из-за завышенного графика движения привела к тому, что два дизеля целыми сутками работали на полный ход. На третьем же в это время шел непрерывный ремонт арматуры, которая то и дело ломалась от большой вибрации на волне. Люди держались, металл не выдерживал-.

Вспоминает бывший командир электромеханической боевой части Б-130 капитан 1-го ранга в запасе Виктор Ильич Паршин: «Особенно сильный шторм настиг нас в Норвежском море. При работающих на полную мощность трех дизелях мы практически оставались на месте. Из-за сильной бортовой и килевой качки то и дело оголялись работающие гребные винты, что вызывало резкие броски оборотов дизелей, а также сильную вибрацию валопрово- дов и всего корпуса подводной лодки. Лодку постоянно заливало водой через верхний рубочный люк и шахту подачи воздуха к главным двигателям. От сильной вибрации то и дело лопались тру­бопроводы, выходили из строя вспомогательные механизмы, внося определенную напряженность и нервозность в действия экипажа- Подключение аккумуляторных батарей в буферном режиме для уменьшения оборотов дизелей означало практическую подзарядку батарей, что в свою очередь приводило к увеличению телшературы и газовыделению. Для снижения этих явлений постоянно работали компрессоры для перемешивания электролита, вентиляторы. Таким образом, сложные походные условия привели к необходимости постоянной работы практически всех механизмов лодки в экстре­мальных условиях, что, разумеется, быстро изнашивало технику и изнуряло людей».

С выходом в Северную Атлантику все чаще стали появляться самолеты НАТО. Низко барражируя над волнами, они целенаправ­ленно искали подводные лодки. Однако пока все их усилия были

безуспешны. Устойчивая работа лодочных поисковых станций «Накат» позволяла на большом удалении обнаруживать очеред­ного воздушного корсара, и командиры лодок легко уклонялись от нежелательных встреч. Никем и ничем не прикрытым под­водным лодкам предстояло последовательно прорывать один за другим четыре мощных противолодочных рубежа. Уже на первом из них, Фареро-Исландском, на всех лодках стали отчетливо про­слушиваться гидролокаторы противолодочных кораблей. Увели­чилось и количество самолетов. Было очевидно, что натовцам уже что-то известно о двигающихся лодках. В это время вступило в силу устное распоряжение комбрига Агафонова о том, что при форсировании противолодочных рубежей необходимо иметь запас времени и держать постоянно двенадцать узлов. Благодаря этому подводные лодки успевали переваливать «хребты» ПЛО, а американцы постоянно не успевали разворачивать свои силы. Это может показаться невероятным, но, имея почти все данные о идущих на прорыв лодках Агафонова, вероятный противник был бессилен что-либо против них предпринять. Вот когда сказались уровень подготовки наших экипажей и высочайшее мастерство командиров.

Правомерен вопрос: как долго подводные лодки двигались скрытно?

Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке Р. Кетова: «Натовский рубеж предварительного противолодочного наблю­дения находится на линии мыс Нордкап — остров Медвежий. Там наши моряки обнаружили в небе норвежские гидросамолеты «Альбатрос». Первый рубеж форсировали без приключений. Со вторым — на линии Гренландия — Исландия — Британские острова — оказалось сложнее.

Американцы сосредоточили значительное число противоло­дочных самолетов. Действовали они, правда, по шаблону. Летит такой самолет, а его командир докладывает на берег: «Точка но­мер пять. Все о'кей... Точка номер шесть, цель не обнаружена...» и т.д. Мы эти доклады перехватывали и, как только самолет уходил на порядочное расстояние, всплывали и жали полным ходом. Вокруг Исландии — район активного рыбопромысла. Это нам помогло. Где скопление рыбаков, мы — туда. Короче, проскочили. А через два часа, как мы рубеж перевалили, американцы стали раз­вертывать завесы подводных лодок. Но было уже поздно.

В районе Ньюфаундлендской банки разыгрался жестокий шторм. Скорость перехода упала. Кроме того, мы испытывали и моральные муки. Постоянно принимали сигналы SOS. Но помочь гибнущим судам не имели права. А через сутки подошли к главному противолодочному рубежу: Ньюфаундленд — Азорские острова. Рубеж был закрыт. Там действовала сеть подводных гидрофонов системы «Цезарь», которая прослушивала океанские глубины. Точного целеуказания «Цезарь» выдать не мог, но зафиксировал появление каких-то «нештатных» шумов...»

Саргассово море встретило полным штилем и ярким солнцем. Появился и еще один враг — повышенная прозрачность. Теперь тень скользящей под водой субмарины можно было видеть с проле­тающего самолета даже на глубине восьмидесяти метров. С каждым часом становилось жарче. Температура воздуха доходила наверху до тридцати градусов, а воды даже на глубине 200 метров — до плюс двадцати семи.

Когда и где американцы и их союзники впервые узнали об ат­лантическом походе отряда советских субмарин? Вот что думают по этому поводу непосредственные участники того похода

Бывший командир бригады контр-адмирал в отставке Агафонов: «Выявил ли вероятный противник дату и время нашего фактическо­го выхода? На этот вопрос мне ответить трудно. Такой информации ни до, ни после выхода мы не имели. Учитывая длительный период подготовки к данному мероприятию, не исключено, что вероятный противник пристально следил за деятельностью наших подводных лодок Наверно, разведки ГШ ВМФ и СФ такие сведения должны были бы в то время иметь-. Хотя все, что относилось к походу, офи­циально держалось в тайне, но судя по тому, что разговоров вокруг этих событий было немало, особенно в Полярном, поэтому нельзя исключать возможности утечки некоторых данных, относящихся к дате и времени выхода подводных лодок».