Георгий Плеханов - Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917

В годы первой российской революции в структуре печати РСДРП значительное место занимали легальные меньшевистские издания. Г. В. Плеханов принимал участие в «Невской газете», «Русской жизни», в журнале «Современная жизнь», при его ближайшем участии выходил в Петербурге с октября 1906 по 1918 г. ежемесячный литературный, научный и политический журнал «Современный мир». В феврале 1908 г. в Женеве вышел заграничный орган меньшевиков-ликвидаторов «Голос социал-демократа». Плеханов — один из его редакторов. После V (Общероссийской) конференции РСДРП (декабрь 1908 г.) он выступил против ликвидаторов, возглавил группу меньшевиков-партийцев, порвал с «Голосом социал-демократа» и в середине мая 1909 г. формально вышел из редакции.

Г. В. Плеханов, по приглашению редакции ЦО РСДРП «Социал-демократ», ее постоянный сотрудник. 5 апреля 1910 г. опубликовал здесь свою первую статью, направленную против ликвидаторов. Всего в «Социал-демократе» было помещено 8 его статей. С критикой ликвидаторов он выступал в общественно-политическом и теоретическом журнале «Мысль» (Москва), а также в большевистской «Правде» с серией статей «Под градом пуль» (апрель — май 1913 г.), Однако вскоре он занял позицию, близкую к ликвидаторам. И все же на полный союз с ними он сразу не пошел. В апреле 1912 г. в Париже увидел свет орган группы меньшевиков-партийцев и большевиков-примиренцев — листок «За партию» (выходил до 1914 г.). Дальнейшая публицистическая деятельность Г. В. Плеханова связана с этим изданием и выходившим в Петербурге до 1915 г. ежемесячным литературным, политическим и научным журналом «Современная жизнь». В мае 1914 г. он стал во главе редакции легальной газеты «Единство», издававшейся в Петербурге группой меньшевиков-партийцев и большевиков-примиренцев. В июне газета была закрыта. Во время первой мировой войны Плеханов — оборонец, стоял на патриотических позициях, руководил группой «Единство», сотрудничал в еженедельной газете «Призыв» — органе меньшевиков и эсеров. После Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. он вернулся в Россию, стал во главе возобновленной газеты «Единство», выходившей до декабря 1917 г., призывая к поддержке Временного правительства. К Октябрьской революции отнесся отрицательно, но отверг предложение активной борьбы с Советской властью.

Впервые опубликована в «Искре» [46](1901, февраль, № 2).

XIX столетие окончилось. Что дало оно рабочему классу? И чего может ожидать этот класс от начавшегося XX века?

XIX столетие ознаменовалось поразительным развитием техники. Производительные силы цивилизованных обществ приняли в течение этого столетия огромные, небывалые размеры. Их рост естественно вел за собою рост общественного богатства. Но быстрорастущее богатство цивилизованных стран не устранило существовавшей в них бедности. Напротив. Небывалое развитие производительных сил явилось новым фактором ее увеличения. Это очень метко указано и хорошо объяснено некоторыми членами английской королевской комиссии, назначенной для исследования причин застоя промышленности и торговли (Trade Depression). В особой записке, которая вошла составной частью в «Заключительный доклад» (Final Report) комиссии, эти члены говорят, что, вследствие роста производительных сил, коренным образом изменились условия существования цивилизованных обществ: прежде главная трудность заключалась для них в редкости и дороговизне предметов необходимости и удобства; а теперь она состоит в том, что — благодаря развитию машинного производства — людям, не имеющим ничего, кроме своей силы (т.е. пролетариям), всего труднее становится найти заработок, а следовательно, и средства к жизни.

Это значит, что борьба за жизнь в цивилизованных обществах XIX века становилась тем труднее и ожесточеннее, чем более росли их производительные силы, т. е. чем более увеличивалась материальная возможность изгнания из их среды бедности и связанных с нею страданий.

Бедность порождалась избытком. Это противоречие, на которое указывал еще гениальный Фурье [47], перешло неразрешенным в XX век. Его устранение составит главнейшую общественную задачу этого последнего.

Чем труднее и ожесточеннее становилась борьба за существование в цивилизованных обществах XIX века, тем более увеличивались для отдельных членов этих обществ шансы нравственного падения и даже полного нравственного одичания. Их преступность росла в общем гораздо быстрее, чем их население, причем в числе осужденных все более увеличивался процент рецидивистов, наглядно показывая этим полную несостоятельность тех мер, которые принимались цивилизованными обществами для своего нравственного оздоровления.

Таким образом, если рост производительных сил порождал бедность там, где он мог бы создать невиданное прежде материальное довольство, то он же, затрудняя борьбу за существование и усложняя общественную жизнь, — вел к умножению нравственных страданий и нравственной испорченности там, где он мог бы — устранив искушения экономической борьбы за жизнь — дать сильнейший толчок нравственному облагорожению цивилизованного человечества.

Это противоречие тоже не было разрешено XIX веком и тоже целиком перешло в XX.

Что бы ни говорили явные и тайные, корыстные и бескорыстные защитники капитализма, несомненно, что увеличение трудности борьбы за жизнь и это умножение шансов нравственной испорченности означает ухудшение быта рабочих. В этом отношении XIX век был для них неблагоприятен.

Но он был чрезвычайно благоприятен для них в другом отношении. Он дал им — или, по крайней мере, их передовой, наиболее чуткой и развитой части — то, что для них важнее всех материальных благ и без чего невозможно коренное улучшение их участи: ясное сознание непримиримой противоположности их интересов с интересами эксплуататоров и твердое убеждение в том, что освобождение рабочих должно и может быть делом самих рабочих.

Подобно тому, как XVI, XVII и XVIII столетия ознаменовались освободительным движением буржуазии, XIX век был веком освободительного движения рабочего класса. В этом заключается главнейшая отличительная черта его культурной истории и драгоценнейшее наследие, переданное им XX веку.

Но между освободительным движением буржуазии и освободительным движением пролетариата есть существенная разница. Освободительное движение буржуазии совершалось в пользу меньшинства. Его торжество не устранило эксплуатацию человека человеком, а только изменило ее форму. Освободительное движение рабочего класса совершается в пользу огромного большинства, и его торжество навсегда положит конец эксплуатации одних людей другими. Вот почему победа пролетариата будет в то же время осуществлением самого высокого из всех тех нравственных идеалов, до которых додумалось цивилизованное человечество. Победа рабочего движения, которому многие — умышленно или по недоразумению — приписывают лишь узкие, грубые, «желудочные» цели, будет в действительности величайшим торжеством нравственного идеализма.