Зигфрид Обермайер - Калигула

— Не волнуйся, — попытался успокоить его Лепид. — Император собирается завоевывать Британию, и ты не останешься без солдат.

Гетулик покачал головой:

— Я в это не верю, Калигула слишком труслив. Чувствую, что-то происходит. Вы же видите, что он нигде не появляется один: едет в закрытых носилках и окружает себя стеной охраны. Как только прибудем на место, надо сразу же действовать!

— Думаю, Гетулик прав, — сказала Агриппина. — Калигула не спускает глаз с меня и Ливиллы и постоянно делает намеки, которые мне не нравятся. Это может быть и совпадением, но, когда дело касается его жизни, мой брат проявляет удивительную прозорливость, и мы не должны этого недооценивать.

Снаружи послышались голоса, которые становились все громче, и в палатку вошел трибун.

— Госпожу Агриппину и госпожу Ливиллу император просит к ужину.

— Хорошо, трибун, можешь идти! — распорядился Гетулик, а Ливилла прошептала:

— Мне страшно! Калигула — как паук, который постоянно за нами наблюдает, ждет, что мы вот-вот попадемся в его сети.

— Мы должны разорвать сеть! — решительно сказал Лепид. — И я верю, что нам это удастся. Калигула никакой не Бог, а каждый человек, будь он императором или рабом, смертен.

В начале октября они достигли цели своего путешествия. Случилось то, чего так боялся Гетулик: его легионы перебросили вверх по Рейну, в Борбетомаг. Никто из преданных ему солдат не вышел приветствовать легата — казалось, что он ступил на чужую землю.

Император расположился в доме, служившем Гетулику резиденцией на протяжении девяти лет, а ему сказал:

— Это ненадолго, друг мой. Через несколько недель я буду уже по ту сторону Рейна, и ты снова сможешь вернуться сюда.

— Где мои войска, император? Почему их перебросили?

Калигула направил на него взгляд своих неподвижных глаз, от которого легата прошиб пот. Еще ни у кого в жизни он не видел таких холодных глаз. Может быть, император и вправду был богом?

— Мы не сможем покорить Британию двумя легионами. Нужно было освободить место для недавно прибывших войск. Когда мы уйдем, ты сможешь снова привести сюда свои легионы.

— Если ты разрешишь, император, я бы хотел отправиться к ним сейчас же, чтобы убедиться, что там все в порядке. Мои солдаты будут беспокоиться…

Калигула притворно улыбнулся.

— Беспокоиться? Почему? Каждый знает, что рядом с императором ты в полной безопасности. Подожди еще несколько дней, пока мы здесь устроимся, тогда я тебя отпущу. Завтра в полдень я собираю трибунов на совет.

Гетулик колебался: или сразу седлать коня и мчаться в Борбетомаг, чтобы во главе преданных ему частей выступить против Калигулы, или дождаться, пока император его отпустит.

Если он уедет прямо сейчас, это будет предупреждением, и его попытаются поймать, в то время как через несколько дней он просто вернется к своим солдатам. Поразмыслив, Гетулик принял второе решение, теша себя надеждой, что, возможно, во время завтрашнего совета узнает важные новости. Все же его насторожило, что он не мог встретиться ни с Лепидом, ни с сестрами императора. Каждый раз ему говорили, что они не могут отлучиться, и он должен подождать. Не специально ли Калигула держал их подальше друг от друга? А может быть, их уже схватили?

Легат прошелся по берегу Рейна, где вырос целый палаточный город с торговцами, акробатами, фокусниками и маленькими тавернами. Гетулик осторожно подошел к палатке, но не заметил ничего подозрительного. Солдаты охраны спокойно стояли у входа и переговаривались. Увидев легата, оба вытянулись перед ним по стойке смирно.

— Кто-нибудь обо мне спрашивал?

— Нет, легат!

— Не заметили ничего странного?

— Нет, легат!

Успокоенный Гетулик выпил вина и лег спать. Он верил скорее не в богов, а в высшую власть и утешал себя мыслью, что судьба не допустит, чтобы этот распутник и враг Рима продолжал и дальше позорить императорскую власть.

Эмилий Лепид и правда не мог отлучиться, потому что Калигула не отпускал его от себя. Он постоянно просил его совета по самым незначительным вопросам и давал поручения, которые мог выполнить любой раб. Это насторожило Лепида, и он решил, что при первой же возможности все обсудит с Гетуликом. Но ему не удалось встретиться ни с ним, ни с Агриппиной или Ливиллой. Как будто догадываясь о его желании, император сказал:

— Моих сестер тебе придется извинить: им требуется время, чтобы привести себя в порядок после долгого путешествия. Нам гораздо проще, не так ли? Трудности и мытарства не уродуют мужчин, а напротив, делают привлекательнее.

— Я не женщина, Гай, и поэтому не знаю, как действуют на них уставшие мужчины.

В глазах Калигулы блеснули странные огоньки, и Лепид подумал: «Паук, который в безграничной страсти убивать подкарауливает жертву».

— А я знаю! Как и всем богам, мне знакомы ощущения и мужчин, и женщин, ведь любое божество двуполо. Отсюда постоянные преобразования; вы меня уже видели в образе и Луны, и Юпитера, и Нептуна. Помнишь праздник богини Исиды? Тогда я был женщиной среди женщин, и только один человек не хотел этого принять.

Лепида охватил страх. Почему Калигула заговорил об этом сейчас?

— Ты быстро превратился обратно в Гая, — сказал он с кажущейся легкостью, будто эта тема его не волновала.

— Да, мы поменялись ролями. Я снова стал мужчиной, а вот ты…

Калигула зло рассмеялся и добавил:

— Грехи молодости! Сейчас у нас есть дела поважнее.

Лепид чувствовал, как внутри закипают гнев и ненависть. Если бы у него был под рукой кинжал… Голыми руками удавить не получится, за спиной императора — германцы. Чтобы не сказать лишнего, Лепид молчал и ждал. Калигула похлопал его по плечу.

— Но вопреки этому — или благодаря? — мы остались друзьями. Сегодня ты мне больше не нужен, Лепид. Иди спать.

Он шел к палаточному городу. Была ли это любимая игра императора — игра кошки с мышкой — или действительная угроза?

Перед палаткой Гетулика охрана скрестила копья.

— Легат спит и приказал ему не мешать.

— Мне он позволит ему помешать, не сомневайтесь, — решительно произнес Лепид, но солдаты не шелохнулись.

Он так устал, что не стал с ними спорить.

— Завтра будет достаточно времени.

Милония Цезония, беременная возлюбленная императора, уже лежала, когда он вошел. Ее темные волосы раскинулись по подушке, большие глаза в отличие от глаз Калигулы отражали все ее эмоции и чувства. Она откинула одеяло и погладила большой выпуклый живот.

— Здесь дремлет будущее Рима, — сказала она. — Я надеюсь, что боги подарят тебе мальчика.

— Поскольку ты родила прежнему мужу трех девочек, может случиться, что наша династия получит наследника. Но это неважно, у нас будут другие дети.