Зигфрид Обермайер - Калигула

— В третий раз, — говорила она, — я моту себе позволить выйти замуж за молоденького, и ему необязательно быть богатым. Но пока я не найду подходящего, моя постель не должна остыть.

Об этом несколько недель назад позаботился Сабин, но чем чаще он появлялся на Марсовом поле, тем реже заглядывал к Лидии.

«Самое время заглянуть к ней снова», — подумал Сабин и отправился к дому Лидии. Это было уже довольно старое здание с четырьмя квартирами, которые Лидия сдавала внаем. Она очень строго взимала плату за жилье и не терпела никакого беспорядка. Дом находился в тихом месте недалеко от моста Квириналия, благодаря чему у Лидии едва ли возникали проблемы с жильцами, большинство которых были заняты на работах в многочисленных храмах.

— Посмотрите-ка, какой гость пожаловал! Ты еще помнишь мое имя?

— Лучше прикуси свой дерзкий язычок, а то я снова уйду, — ответил Сабин, широко улыбаясь.

— Так иди! — напустилась на него гречанка, и ее темно-серые глаза вспыхнули гневом.

— Как раз этого я не хочу делать, моя целомудренная Лидия, — Сеян прошел мимо нее в дом.

Дверь в маленький сад стояла открытой. Сабин устроился на лавке, на которой были набросаны подушки, и от души зевнул.

— Термы расслабляют, и так хочется пить. Ты могла бы угостить своего гостя, о прекрасная гречанка.

Лидия теперь успокоилась и смотрела на Сабина с обожанием.

— Угостить чем?

— Вином, хлебом, сыром, орехами, сушеными фруктами — что-нибудь найдется в твоем доме?

— От еды и питья мужчины становятся сонными и вялыми, но глоток вина ты получишь. Он добавит огня в твои чресла.

— Ты называешь вещи своими именами, и мне это нравится.

Он притянул пухленькую гречанку к себе на колени и распустил ее черные как смоль волосы. Та отвела его руки, освободилась из объятий юноши и закрыла окна и двери. Потом ловко выскользнула из своей длинной туники.

— Возродившаяся Юнона, покровительница Рима… Кто обнимает тебя, чувствует на своей коже божественное дыхание и еще кое-что.

— Не говори так напыщенно! Сразу ясно, что твой отец имеет дело с книгами и поэтами.

Она помогла Сабину освободиться от одежды и нежно погладила его член.

— Все по-прежнему на месте, мой козлик? О, какой он тугой!

— Берег специально для тебя; почти месяц я само целомудрие, вся моя мужская сила принадлежит только тебе — тебе одной!

Лидия звонко рассмеялась.

— Так я тебе и поверила…

Они опустились на кровать, и Сабин почувствовал готовность женщины принять его. Он резко вошел в нее, сжимая сильными, натренированными руками мягкое округлое тело так, что, казалось, вот-вот ее задушит.

— Помедленнее, любимый, помедленнее… — постанывала Лидия. — Оставь немного на потом.

Да, она была идеальной любовницей, пусть немного глуповатой и непригодной для изысканного разговора, но он не за этим пришел сюда.

У префекта преторианцев Луция Элия Сеяна было ощущение, что он совсем близко подошел к своей цели.

Он устранил с пути семью Германика, жил с Юлией, родной внучкой императора, и все же не знал, как развернутся события дальше. Тиберий никого не определил своим наследником; император хранил молчание.

Во время своего последнего визита на Капри Сеян даже не был принят. Тиберий велел передать ему свои извинения, якобы состояние его здоровья не позволяло вести долгие разговоры. Так с Сеяном еще никогда не поступали, и он вернулся в Рим в глубокой задумчивости. Что-то шло не так, и он должен был выяснить, что именно.

Сеян обсудил положение со своими ближайшими друзьями и спросил:

— Кто по закону может стать следующим наследником?

— Маленький Тиберий Гемелл, сын Друза и Ливии. Он родной внук императора.

— Но ведь ему только десять лет, — возразил Сеян.

— И все же лучше от него избавиться… — послышался совет.

— А где он сейчас?

— На Капри.

Эта новость поразила Сеяна. На Капри у императора. Это значило, что он недосягаем для преследователей и шпионов. Неужели все планы префекта, его многолетнее, мучительное и кровавое продвижение к власти — все рухнет из-за десятилетнего ребенка? Стоп! Еще оставался Гай Калигула, последний гуляющий на свободе сын Германика и приемный внук Тиберия. Он уже не был ребенком, Калигуле должно было исполниться семнадцать или восемнадцать лет.

«Я потерял его из виду, — размышлял Сеян. — Но теперь эту ошибку пора исправить и завершить борьбу за власть».

Сеян снова почувствовал почву под ногами и с облегчением вздохнул. Да, это был выход. Сделать вид, что он хочет возвести Калигулу на трон, пусть тот сам убирает с дороги маленького Тиберия. Тогда на пути к власти останется единственный человек — сам Калигула. Сейчас Сеян должен был ввести его в круг ближайших друзей, обольстить, заманить в свои сети. Этот молчаливый и неприметный Гай Цезарь не представлял собой серьезного противника. Так подумал. Сеян и снова погрузился в свои грандиозные мечты, к исполнению которых был теперь так близок. Имя Луция Элия Сеяна, императора Августа, будет вписано золотыми буквами в историю Римской империи. У них с Юлией родятся дети, и он станет основателем династии Юлиев — Элиев.

В Риме он уже был полновластным хозяином. Десять преторианских когорт только и ждали в своем лагере на Виминале сигнала, чтобы защитить его живой стеной из своих тел. Но в этом давно не было необходимости. Народ любил его, потому что он ограничил власть сената и патрициев. Вот уже несколько лет его день рождения отмечался публично, а по всему городу красовались его статуи в полный рост. Второй человек в государстве и скоро уже — первый!

Это стоило затраченных усилий, но так уж повелось, что путь к власти всегда был усеян трупами. Стоит только оглянуться! Как обошелся Октавиан со своими противниками, прежде чем стал единовластным правителем? Устранил полсената, чтобы расчистить путь. Только тогда он смог позволить себе стать любимым в народе повелителем, у которого не было больше необходимости мстить бывшим врагам. Он их простил и выставил тем самым на посмешище перед всем светом.

Сеян почувствовал, как в его груди что-то зашевелилось, словно будущий справедливый и великодушный Август Сеян начал прорываться на свет; сейчас он был похож на змею, которая сбрасывает старую кожу, а вместе с ней старые грехи и ошибки.

Гай Калигула все еще жил в доме своей прабабки Ливии, наблюдал за происходящим и выжидал. Его не удивило, когда однажды туда прибыли преторианцы с посланием от Сеяна.

— Гай Цезарь, префект приказал осведомиться, не изъявишь ли ты желание принять участие в праздновании дня основания города с ним и его друзьями?

Калигула молниеносно все обдумал. Могло ли это быть западней? В следующем году он сменит юношескую тогу на тогу вирилия и тогда станет для Сеяна серьезным противником.