Зигфрид Обермайер - Калигула

Калигулу трясло от возмущения. Что позволяли себе эти крысы, эти навозные мухи! Протесты и критику императора! Он заорал:

— Отрезать им языки, а потом бросить зверям на арену!

Он выкрикнул это так громко, что его могли слышать почти все. Все стихло: страх повис над рядами зрителей.

Лишившиеся языков, с перепачканными кровью, искаженными от боли лицами, шатаясь, появились люди на арене. Им под ноги бросили мечи и копья, а потом открыли клетки со зверями.

Глаза Калигулы оживились.

— Если бы Рим имел один язык и одну шею! — крикнул он с сожалением. — Как просто было бы тогда править!

Цезония лениво улыбнулась.

— Как они притихли — и с языками, и без. Они дрожат от страха перед тобой, боятся тебя больше, чем всего остального.

Она устроилась поудобнее.

— Смотри, сейчас начнется, сейчас они зашевелятся.

Одетые с головы до ног в кожу и броню погонщики ударами бичей натравливали людей и животных друг на друга, пока не завязалась настоящая бойня. Те, что без языков, — пару минут назад еще законопослушные мастеровые, ремесленники и поденщики, — от боли, злости и страха смерти превратились в мужественных борцов, которые теперь хотели продать свою жизнь как можно дороже. Немало разъяренных хищников упало в предсмертных судорогах на песок, прежде чем двенадцать человек один за другим оказались жертвами атак диких зверей.

Плебеи быстро забыли, что там, внизу, за свою жизнь боролись невиновные из их рядов, и от восторга кричали до хрипоты. Но когда дурман рассеялся, и мертвые тела, поддев крюками, стали по кровавому болоту выволакивать с арены, к людям вернулись рассудок и ощущение реальности. Втянув голову в плечи, покидали они театр, и многие из них принесли жертвы домашним богам за то, что на этот раз несчастье их миновало. Были и такие, кто тут же забыл о случившемся, но сотни способных думать этот акт насилия поверг в шок. О каком удовольствии могла идти речь, если любое посещение театра грозило смертельной опасностью? Было понятно, когда принцепс без лишних церемоний обходился со своими настоящими и мнимыми врагами, но хватать просто так невинных людей — тут он определенно зашел слишком далеко!

Каллист давно наблюдал за Геликоном, поскольку опасался влияния этого человека на императора и хотел быть в курсе каждого его шага. Поэтому от него не укрылось, что тот втайне распродавал имущество, он даже знал, что Геликон переводил деньги в Геллу. Делал ли он это по чьему-то поручению или улаживал собственные дела? Что-то затевалось, а ожидать от императорского любимчика можно было всего.

Недавно один из шпионов Каллиста донес следующее: Геликон в кругу доверенных лиц сказал, что толстяка давно пора заколоть, он, мол, уже созрел для этого. Каллист не сомневался, что речь шла о нем, и притаился, подглядывая и подслушивая, чтобы опередить Геликона, вовремя раскрыть его планы. Император тоже занервничал и задумался, когда любимчик неожиданно исчез.

Когда в то утро ему сообщили, что Геликон один, в неброской одежде, отправился на барже в Остию, Каллист решил, что пришло время нанести удар.

Довольный, но немного взволнованный стоял Геликон на носу тихоходного судна, которое наряду с грузом предоставило на своем борту места паре дюжин пассажиров. Он чувствовал себя в безопасности среди всех этих простых людей. Даже если кто-то и видел его в цирке или на ипподроме рядом с императором, то на таком расстоянии, что узнать его было просто невозможно.

Геликон продал собственность в Остии за девяносто процентов стоимости и хотел лично позаботиться о получении остатка суммы. Он тут же справился о наличии свободного места на корабле, хотя в это время года мало кто из капитанов решался отправиться в открытое море. Но что-то вынуждало его действовать быстрее, подсказывало, что надо поскорее заметать следы.

В полдень судно причалило в Остии. О носилках, мулах, лошадях можно было договориться прямо здесь, на берегу Тибра, потому что деловой и портовый центр находился в часе пути от пристани. Пока Геликон торговался с носильщиками, к нему подошли два человека, одетые в длинные коричневые плащи.

— На пару слов, господин, — обратился к нему один из них, приглашая жестом отойти с ним в сторону. — Есть еще одна возможность добраться отсюда до города — мы покажем тебе.

В пестрой толпе людей Геликон забыл об осторожности и последовал за людьми. В то время как один из них на что-то показал, отвлекая Геликона, другой воткнул ему нож в затылок. Геликон захрипел, покачнулся; убийцы затащили его в кусты, срезали с пояса кошель, вскочили на привязанных неподалеку лошадей и исчезли.

Никто ничего не заметил, только носильщики какое-то время озирались по сторонам в поисках возможного заказчика.

— Парень куда-то пропал, — заметил один, пожимая плечами. — Может, он пошел по нужде и скоро подойдет?

Некоторое время спустя убитого нашли. Поскольку на медной табличке, привязанной к поясу, стояло имя бывшего военного врача Тита Аттика, труп доставили в казарму в Остии, где какой-то трибун, часто бывавший во дворце, внимательно присмотрелся к нему и сказал:

— Он кажется мне знакомым. Возможно, я встречал его в Риме.

Потом на левой руке покойника заметили кольцо друга императора с изображением переплетенных рук и надписью «Гай».

— Думаю, что мы должны сообщить об этом во дворец, — высказал свое мнение трибун.

На следующий день Калигула получил известие о гибели его друга Геликона, который стал жертвой грабителей. Вот только странным показалось, что воры оставили золотое кольцо, а убитый путешествовал под чужим именем.

Калигула был вне себя. Но не смерть Геликона так расстраивала его, а его предполагаемое предательство.

Каллист, которому поручили разобраться с наследством, доложил императору странную вещь: оказалось, что Геликон оставил совсем немного.

— Это особенный случай, император. Геликон распродал все свое имущество и весьма запутанными путями переправил деньги за границу. Он готовился начать новую жизнь под именем Тита Аттика. В его доме после долгих поисков была обнаружена шкатулка, в которой хранятся подделанные документы, подтверждающие его жизненный путь врача.

Каллист с удивлением заметил, что обычно неподвижные глаза императора начали беспокойно моргать. К тому же его словоохотливый господин, похоже, находился в состоянии, о котором говорят, что у человека пропал дар речи. Предательство Геликона оказалось для него тяжелым ударом. Каллист сделал опечаленное лицо, но на самом деле от всего сердца наслаждался ситуацией.

— Он хотел… — проговорил Калигула, запинаясь. — Геликон хотел… Выглядит так, что он — можно предположить — планировал что-то необычное… Может быть, для моей защиты? Или чтобы что-то выведать? Это же возможно, Каллист, или?..