Рихард Дюбель - Наследница Кодекса Люцифера

– Что с тобой-то стряслось? Ты весь в грязи…

– Ты даже шляпу замарал, – заметил Филипп, тем самым подтвердив, что пристрастие Мельхиора к новым шляпам было известно и в доме Августинов.

– Мне пришлось черпать ею воду из полузамерзшего пруда, чтобы напоить лошадь.

– Вот ведь черт, – сочувственно сказал Гануш. – Бедное животное.

– Рената, а где все? Я сегодня ночью перелез через стену и припустил домой что есть духу, но дом был пуст. Даже слуг…

– Все, кто в состоянии бегать и держать в руках оружие, были зачислены в отряды, набранные из дворянской челяди. С тех пор как враг объявился, всех защитников города разместили по казармам в местах сбора. Стариков, женщин и детей – в церквях. Ваш дом не единственный стоит пустым.

– Но ведь папа… и дядя Андрей… Они должны были давно уже вернуться из поездки!

Рената положила руку ему на плечо.

– Я не знаю, Мельхиор. Я знаю одно: что-то пошло не так. Но зачем ты постарался пробраться в город незаметно?

– Если бы я попал в руки ночной страже, я бы скорее стал членом какого-нибудь отряда Коллоредо, чем успел бы произнести «Да нет же!».

– Значит, ты не хочешь защищать город?

– Даже мы записались в ополчение! – вставил Гануш.

– Да, рассыльными и оруженосцами! – рявкнула Рената. – Только не вздумайте натворить глупостей!

– Мы – члены студенческого легиона Дона Хуана Арриджи!

– Собственно, легионом командует отец Плахи, но он слишком скромен, чтобы произнести это вслух!

– Отец Плахи – настоящий великан. Его называют Черным Священником. Он уже сейчас – герой!

– Ходят слухи, что он может делать своих солдат пуленепробиваемыми! Мельхиор, ты непременно должен сражаться рядом с нами…

Мельхиор повесил голову.

– Я не могу, – тихо ответил он. – Вот поэтому я и должен оставаться на свободе. Если только это поможет… Рената, мы в ужасном положении! Я надеялся получить подкрепление из дома, но теперь… Я не знаю, что мне теперь делать!

– И все-таки, что произошло?

И Мельхиор начал свой рассказ; он пытался останавливаться только на самом важном, но затем его словно прорвало, и он упомянул даже о споре с Андреасом и о том, чем этот спор закончился. Ему удалось оставить Карину за рамками своего рассказа, но взгляд, которым его окинула старая вдова, показал ему: она, вероятно, догадалась, что на самом деле послужило причиной ссоры между Андреасом и Мельхиором.

– Что ты собирался делать? – спросила она, когда он закончил.

– Я хотел взять с собой как можно больше людей, напасть на лагерь Кёнигсмарка и освободить Андреаса и его семью. – Он не стал открывать ей, чего ему стоило принять решение не последовать просто за солдатами и их пленниками, а поступить благоразумно и собрать подкрепление. По сострадательному выражению лица Ренаты он понял, что она и без того знала это.

– Никто из командиров отрядов, а уж тем более генерал Коллоредо, не выделят тебе ни одного человека.

– Поэтому я и хотел дома… – Мельхиор сжал кулаки. – Это было возможно. Я планировал разогнать украденных животных и воспользоваться возникшим хаосом. Шведы решили бы, что на них напали. Никому ведь и в голову бы не пришло, что все это затеяли из-за пленников.

– Украденных животных?

– Солдаты, очевидно, ограбили все окрестные села и доставили в лагерь все, что ходит на четырех ногах и может бытьсъедено.

– Черт побери! – прошипела Рената. – Коллоредо, вот ведь дубина! Боже, храни нас от военных, когда начинается война. Весь скот надо было пригнать в город, вместе с крестьянами, которых бросили на произвол судьбы, оставили на милость шведов. Теперь у врагов двойное преимущество: нам совершенно нечего есть, а они спокойно будут набивать себе брюхо.

Мельхиор уставился на нее. Внезапно он схватил ее, обнял, впечатал в губы поцелуй и закружил в танце по комнате.

– Да! – кричал он. – Да! Рената, у тебя всегда самые лучшие идеи! Вот оно, решение!

Рената высвободилась.

– Ты что, с ума сошел? Перестань, иначе я поцелую тебя в ответ, и кто знает, что из этого выйдет.

– Мама! – возмущенно пропищал Гануш.

– Успокойся, сынок, – смеясь, сказала она. Отдуваясь, она отбросила с лица волосы. – И что за хорошая идея у меня появилась?

– Скорее, скорее! Гануш, Филипп – можете отвести меня к этому отцу Плахи? И как вы считаете, он выслушает меня, если я сделаю ему предложение?

– Зависит от предложения, – заметил Филипп.

– Обессмертить и его самого, и студенческий отряд!

Александра никогда не была в Подлажице. Место сразу заметило ее – оно потянулось к ее сердцу и сжало его.

Низкие склоны холмов со всех сторон окружали поле, в котором дьявол дал волю своей ярости. Ручей прорезал себе путь по пейзажу, полному развалин, скособоченных хижин и голых ветвей; цветом он напоминал черную засохшую кровь. Александра напрасно говорила себе, что в воде просто отражается темнеющее небо; в ее воображении ручей, соприкасаясь с широкой долиной, мгновенно превращался в нечто, носящее на себе след прикосновения ада. Посреди развалин высился скелет церкви: крошащиеся внешние стены, лишенные крыши, обрубленные башенки… Трухлявая кость, чей мозг безжалостно высосало голодное время.

Идущий рядом с ней Вацлав откашлялся.

– Тебя оно тоже коснулось, да? – спросила она.

Он кивнул.

– Ты уже бывал здесь?

Вацлав покачал головой.

– Здесь все началось, – через некоторое время ответил он. – Во всех смыслах. Здесь возникла библия дьявола, здесь наши семьи впервые соприкоснулись с ней.

– Наше семейное проклятие, – сказала Александра и фыркнула.

Она подняла глаза, так как Вацлав не ответил. Он не сводил с нее взгляда. Затем он так улыбнулся, что подавленность, которую в ней вызывал вид безжизненных развалин и редких, одиноких, заброшенных хижин, начала проходить.

– Наше семейное благословение, – возразил он. – Если бы не оно, я бы умер в сиротском приюте, а ты и вовсе не родилась бы. Разве стоил бы тогда мир того, чтобы за него бороться, если бы не было нашей любви?

Он тронул лошадь шенкелями, и она пустилась рысью вниз по холму. Александра последовала за ним.

– Разве мы не станем ждать остальных?

– Мы мчались, как ветер, – ответил Вацлав. – А половина монахов ни разу в жизни не сидела на лошади. Пройдет много времени, пока они доберутся сюда. И я понял: мы не должны терять ни минуты.

– Вацлав!

– Что?

– А если мы не найдем ее?

Он не ответил. Александра пустила свою лошадь рысью рядом с ним. Ей казалось, что она всю свою жизнь сидит в седле и, затаив дыхание, пришпоривает лошадь. Однако в первый раз с тех пор, как они пустились в путь, у нее появилась смутная надежда, что в итоге все может закончиться хорошо.