Рихард Дюбель - Наследница Кодекса Люцифера

– Но я ведь сказала, это…

– Тайна? – улыбнулся Самуэль. – А кто сможет ее разболтать, когда все закончится? Друзья! – громко произнес он. – Как вы смотрите на то, чтобы всем вместе погибнуть во время последней миссии?

Они уставились на него с таким же изумлением, как и Эбба, только она к тому же нахмурила брови.

– Во время последней миссии, которую вы выполните как члены великолепного смоландского полка; миссии, которая позаботится о том, чтобы смоландский полк вернул себе знамена; миссии, в конце которой мы и все наши товарищи, павшие при Лютцене и после той битвы, вернем себе честь!

– Что ты хочешь этим сказать, ротмистр? – спросил кто-то.

– Я хочу сказать, Бьорн Спиргер, что твоя вдова и дети, оставшиеся дома, узнают, что шестнадцать лет тому назад ты не был повешен как трус, а на самом деле погиб как герой, выполняя личное поручение королевы, и что они получат компенсацию, которая полагается каждому близкому родственнику солдата, павшего в честном бою, и что твой отпрыск сможет с гордостью носить имя Спиргерссон.

Они не сводили с него глаз.

– Ты ведь сейчас пошутил, – сказал Бьорн Спиргер.

– Я говорил всерьез, вахмистр Альфредссон?

– Так точно! – рявкнул Альфред.

Невольно их взгляды переместились на Эббу. Она кивнула.

– Что мы должны сделать за это? – спросил Спиргер. Он улыбался, демонстрируя дыры на месте выпавших зубов, дыры такого размера, что через них могла пройти пуля, даже не задев остаток челюсти. – Вырвать у дьявола волосы из хвоста?

– Нет, – ответил Самуэль, не обращая внимания на то, что Эбба дергает его за рукав. – Мы украдем его завещание и передадим нашей спасительнице, Эббе Ларсдоттер Спарре, графине Хорн цу Россвик, которая отвезет его в Стокгольм, нашей всемилостивейшей королеве Кристине.

– Я думал, завещание дьявола – это нынешняя проклятая война, ротмистр, – заметил Спиргер.

– Говорят, – спокойно ответила Эбба, – что она вспыхнула не в последнюю очередь из-за этого завещания.

Они все смотрели на нее, некоторые – прищурив глаза. Будучи протестантами и шведами, в существовании дьявола они сомневались, но, будучи солдатами армии, которой довелось увидеть двадцать тысяч мертвецов из Магдебурга, опустошенные хутора, превратившиеся в развалины города и тлеющие останки женщин, которых сожгли как ведьм… Будучи солдатами, которым довелось увидеть, как их товарищи заражаются жестокостью и из армии освобождения превращаются в армию смерти… Будучи такими солдатами, они со временем поняли, что дьявол все-таки существует и что часть его сидит в далеких глубинах души каждого человека и только и ждет, когда его выпустят.

– Это книга, – сказал Самуэль. – Или выглядит как книга. Но чем бы оно ни было – мы получим ее, и если хотя бы один из нас на последнем издыхании вернется сюда и вручит ее графине Спарре, то значит, мы прожили жизнь не зря.

– Возможно, – сказал Бьорн Спиргер и доказал, что даже мужчина с дырами вместо выпавших зубов и лицом, похожим на сжатый кулак, может прекрасно помнить свои детские грезы, – война действительно закончится, когда мы вывезем за пределы страны эту проклятую вещь. И возможно, все эти сумасшедшие здесь наконец очнутся.

– Да, мой мальчик, кто знает, – сказал Самуэль и кивнул ему. – Итак, что нам делать?

– Альтернативный вариант… – начала Эбба.

– Простите, ваша милость, – вмешался Бьорн Спиргер, – но нам не нужна никакая альтернатива, даже если она называется «беспрепятственно и с миром возвращайтесь домой». Мы последуем за ротмистром.

Мужчины кивнули. Некоторые отдали честь, в том числе и Альфред Альфредссон, хотя само его поведение можно было брать в качестве образца для самого идеального приветствия в мире.

– Это и есть альтернатива, – сказала Эбба; впервые она казалась потрясенной.

– Когда отправляемся, ротмистр?

– Мы готовы, ротмистр!

– А можно мне оставить себе волосы с хвоста дьявола, ротмистр?

– А можно мне взять к себе домой его бабушку и обменять ее на мою старуху, ротмистр?

– Ты с ума сошел? Дьявол такого не заслуживает!

– Тихо, ребята, – призвал их к спокойствию Самуэль. – Мы отправимся с первыми лучами солнца. Эбба дала нам лошадей и, как я понимаю, также продовольствие, которого хватит на несколько дней. Я также предполагаю, что перед отъездом мы получим и все остальные необходимые сведения – например, в каком направлении ехать.

– Все твои предположения верны, ротмистр, – сказала Эбба и нахлобучила на голову шляпу. – Кроме одного – что я останусь здесь и подожду вашего возвращения. Потому что я еду с вами.

В тех редких случаях, когда Киприан оказывался в Райгерне – монастыре, во главе которого стоял Вацлав фон Лангенфель, – вместе с Андреем, он превращался в пятое колесо в телеге. Однако переносил это играючи. Андрей был отцом настоятеля монастыря, и монахи буквально с ног сбивались, пытаясь предугадать желания Андрея. Но поскольку желания у него возникали редко, монахи прикладывали еще больше усилий для того, чтобы обнаружить хоть какие-то, а затем немедленно их исполнить. Вацлав им в этом никогда не мешал; это был один из многих немых знаков любви, которые сын оказывал отцу. Андрею много раз доводилось испытывать страх потерять единственного ребенка (и один раз – даже по собственной вине), и потому он, в свою очередь, никогда не возражал против усердия монахов, будучи убежден, что тем самым он доставляет удовольствие своему сыну.

Киприан, в первые же минуты разгадав оба мотива и растрогавшись, держался особняком от этого забавного танца и только молча радовался тому, что благодаря сильным финансовым вливаниям фирмы «Хлесль, Лангенфель, Августин и Влах» монастырь вообще пережил годы войны.

Теперь он смотрел из окна кареты на медленно проплывающие мимо ряды голых ив и ольх, обрамлявших ручей, вдоль которого шел последний участок дороги из Брюнна в Райгерн. Они казались призрачно-нереальными под покровом сверкающего снега, который падал с самого рассвета.

– Мне уже доводилось встречать сочельник в диковинных местах, но в карете – еще ни разу, – сказал Андрей.

Киприан улыбнулся, хотя что-то за окном привлекло его внимание.

– Или Рождество, – добавил он.

– Или День святого Стефана, [40]– поддержал его Андрей.

Киприан отвернулся от окна.

– Как ты считаешь, нам следовало бы сначала заехать в Прагу? Это стоило бы нам двух дней пути.

– Я не знаю, – вздохнул Андрей. – Следовало ли?

– Мы не сделали этого, – сказал Киприан через некоторое время. – И гадать теперь об этом – только время переводить. Возможно, к Богоявлению мы уже будем дома. И тем не менее здесь мы тоже встретим часть семьи – Вацлава.