Детлеф Йена - Русские царицы (1547-1918)

Методы сватовства здесь отличались от способов, применявшихся позднее. Как Петр I для сына Алексея, так и императрица Елизавета подыскивали, соответственно, невесту и жениха, исходя из конкретных политических целей. Это относилось и к Софии. Пруссия нуждалась в хороших отношениях с Россией. Для этого существовало немного различных вариантов. Позднее, на рубеже XVIII и XIX веков, на передний план вышли муки выбора: царевич получал список с 10-15 именами девушек. Во время своего образовательного путешествия он посетил отмеченные дворы и принимал решение в пользу одного из предложений – или высматривал девушку, не вошедшую в предварительный выбор, тогда требовались более серьезные возможности для осуществления. В случае Карла Петра Ульриха и Софии мнения кандидатов не играли вообще никакой роли, как ни различны они были. Голштинец с самого начала предал себя в руки судьбы, Екатерина была готова ко всему, если только это могло добыть ей корону.

В Берлине Фридрих II давал последние инструкции к путешествию. Фридрих обязал мать действовать в качестве тайного агента в интересах Пруссии. Для прусского короля был вопросом самого существования нейтралитет в европейском споре великого соседа на востоке. Фридрих занимался девушкой, пригласил ее за свой стол и был приятно удивлен наличием самоосознания 14-летней дамы. Ему самому было 30 лет, и он в свою очередь произвел впечатление на Софию своим шармом и фацией.

Началось путешествие без возвращения. В Штеттине отец и дочь попрощались. Генерал больше никогда не видел свое дитя, он умер в 1746 году. «Графиня Райнбек» – так, инкогнито, – с дочерью ехала на восток княгиня Иоганна Елизавета, чтобы поблагодарить русскую императрицу за оказанное благодеяние! В путь отправились из Штеттина 15 января 1744 года. Путешествие, должно быть, длилось пять недель. В Риге графини были встречены императорским камергером Семеном Нарышкиным и окружены княжеской роскошью. В спешном темпе приближались к Петербургу. Внушительный прием остался лишь эпизодом, двор находился в Москве, где должен был торжественно отмечаться день рождения великого князя Петра. 20 февраля дамы прибыли в Москву и в тот же день были приняты императрицей Елизаветой. София сильно напомнила Елизавете своего несостоявшегося жениха Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского и тронула чувства императрицы. Потекли слезы умиления. Петр присутствовал при встрече.

София рассматривала его с двойственным чувством. София вознаградила радость Петра от того, что он нашел в ней равную по возрасту собеседницу. Но его несдержанная болтливость оттолкнула ее. Петр уже при первой встрече сообщил своей будущей жене, что влюблен во фрейлину Лопухину, но женится на Софии – так хотела царственная тетка.

София быстро вошла в свою роль. Она строго следовала наставлениям умного и терпимого духовника Симона Тодорского [19] Архиепископ Симон, в миру Симеон Федорович Тодорский (1700-1754), был правящим архиереем Псковской и Нарвской епархии в 1745-1754. Как один из лучших богословов своего времени был определен наставником и законоучителем для великого князя Петра Федоровича и его невесты Екатерины Алексеевны. – Прим. ред. . Тодорский долго жил в Германии, знал пиетизм и не был поборником консервативного православия. София увидела, что терпимость Тодорского значительно превосходит терпимость ее лютеранина-отца. Софии нелегко далась смена веры.

С таким же усердием София занималась русским языком, историей и культурой – к радости Елизаветы и двора. Когда София, занимаясь по ночам, простудилась и тяжело заболела, императрица сама ухаживала за ней и была восхищена тем, что София потребовала к себе не протестантского пастора, а Симеона Тодорского. В этом кризисе была реальная опасность того, что трудности новой родины окажутся для девушки непосильными. Но здоровая природа Софии сопротивлялась болезни. Ее молодость и врачи сделали остальное, и на свой шестнадцатый день рождения она смогла вновь появиться перед обществом. Две недели спустя она писала отцу, что готова «…перейти в новую веру…». На 28 июня 1745 года был назначен переход в православие. София принимала религию из внутреннего убеждения и придала церемонии естественное достоинство, что вызвало одобрение императрицы и двора. С этого момента она звалась Екатериной Алексеевной и имела ранг великой княжны.

Непосредственно за этим днем последовало обручение Екатерины с великим князем Петром. Императрица Елизавета обставила блестящее торжество восточной роскошью. Мать Екатерины описывала событие очень подробно. Только обручальные кольца она оценивала в 50 000 талеров. Действительно, юная великая княгиня была завалена дорогими подарками. Елизавета отвела девушке собственный двор. И отношения с Петром вначале и правда складывались неплохо. Екатерина рассматривала Петра не только как идеального будущего супруга, она хотела формировать его по своему образу и подобию. Порой они бывали скорее товарищами по играм, чем будущими русскими правителями. Эту роль они играли и когда она вскоре после обручения с юным Петром отправилась в направлении Киева. Екатерина и Петр знакомились с широкими русскими просторами и жизнью русского народа из окна кареты и во время церковных процессий. Екатерина вбирала в себя впечатления и радовала императрицу, которая ценила юную девушку выше, чем племянника из Гольштейна.

Вскоре юное счастье встало перед первым испытанием. В декабре 1744 года по пути из Петербурга в Москву великий князь Петр заболел оспой. Императрица Елизавета самоотверженно ухаживала за наследником престола. Екатерина стояла на распутье: если бы Петр умер, она вынуждена была бы похоронить свои надежды на трон. Великий князь не умер. Тем не менее все изменилось. Болезнь обезобразила наследника престола. Екатерина пришла в ужас от его внешнего вида. Если раньше она испытывала к Петру большую симпатию, то теперь с обеих сторон началось стойкое отчуждение и последовавшая затем открытая вражда.

Елизавета чувствовала жалость, испытываемую Екатериной к самой себе, и стремилась не дать великой княгине уйти. Она осыпала ее доказательствами своей милости и укрепляла ее волю к самоутверждению. Императрица удвоила свои усилия: Петр и Екатерина как можно быстрее должны пожениться. Вопреки всем советам врачей она назначила свадьбу на 21 августа 1745 года. Престолонаследие должно быть обеспечено. Для Петра и Екатерины заключение этого брака представляло большой риск. Петр ненавидел Россию, но инстинкт самосохранения у Екатерины волшебным образом принимал странные формы приспособленчества, Анна Леопольдовна и Иван VI жили в ссылке, Елизавета была незамужней и бездетной. Что произойдет, если первое в императорской России заключение брака останется без последствий для престолонаследия? Никто летом 1745 года не отваживался задать такой вопрос.