Альберт Брахфогель - Рыцарь Леопольд фон Ведель

Во время обратного пути одно только узнал он, что дней восемь тому назад множество мюнстерских войск вступило в падеборнские владения, но о самом неприятеле Леопольду ничего не удалось узнать.

Прибыв в Гильмердинг, он с удивлением увидел, что его полк уже выступил и вся местность очищена войсками Казимира и Гебгарта. Оставшийся кавалерийский пикет вручил Леопольду письменное уведомление Бока, что курфюрст и Казимир два дня тому назад двинулись со всею армиею к Мюнстеру и что Леопольд должен немедленно следовать в Гамм и своевременно присоединиться к своему полку. В тот же вечер он прибыл в Гамм, где и получил известие, что реформаторские войска двинулись на запад, на правый берег реки Липпе.

Из всего этого выяснилось, что неприятель полным маршем подвигается из Подеборна и Арнсберга, а Казимир и Гебгарт стараются оставить реку Липпе между неприятелем и собой с тем, чтобы на западе, у Везеля, или севернее, прорваться в Нидерланды. Если бы это удалось, то реформаторская армия была бы хозяином положения, но у Леопольда были серьезные причины опасаться, что именно там, куда направлялась тогда армия, она наткнется на превосходящий численностью неприятельский корпус.

При Будденбурге Леопольд встретил первых всадников и служителей Казимира и вскоре нагнал полк Бока. Вести Леопольда чрезвычайно встревожили полковника. Показания Эйтельгейнца и других были занесены в протокол, и казалось более чем вероятным, что беспечный и преданный вину и женщинам полковник позволил выманить у себя достаточно сведений насчет военного плана реформаторов, так что измена монахинь являлась в высшей степени правдоподобной. Но для военного суда над Эйтельгейнцем уже не хватало времени, он был любимцем Казимира и Гебгарта, и чтобы он мог защитить свою честь, ему поручили самый близкий к неприятелю и опасный пост — командовать авангардом. Пройдя Будденберг, реформаторы нашли, что мосты на притоках Липпе были уничтожены, а вооруженные крестьяне строили шанцы и намеревались защищать их. Здесь Эйтельгейнц впервые показал образец храбрости, он мужественно атаковал шанцы и очистил армии дорогу.

Армия двинулась дальше, как вдруг, подобно удару грома, всех поразило полученное известие: неприятель стоит у крепости Везель.

— Вот вам и масленичное пиршество у монахинь! — вскричал Леопольд. — Нас одурачили!

На военном совете решено было оставить Везель в стороне, направиться на Кроненбург, но тут наткнулись на сильную протестантскую армию баварцев!

С обеих сторон дрались с величайшим ожесточением. Полк Бока лишился тридцати лучших всадников, Эйтельгейнц потерял большую часть своих людей, армия Казимира и Гебгарта была опрокинута и совершенно разбита. Остатки артиллерии и пехоты с трудом собрались под начальством Эйтельгейнца и Бока, и 16-го марта началось отступление. Оставалось одно: смелым движением пробраться между Везелем и Рейном, что и удалось и, оставив попытки переправиться через Рейн, армия потянулась по правому берегу реки к Гельдерну.

Невыразимо грустно было на сердце у Леопольда. Опозорен и оскорблен как человек — вот результат самой жалкой из его кампаний! Он шел навстречу верной смерти или, во всяком случае, очень сомнительной участи, и желая на всякий случай приберечь для себя кое-какие средства, Леопольд оставил под расписку у трактирщика в Везеле три дорогих меча, мансфельдскую золотую цепь и несколько редких кинжалов.

Зная осторожность и умение Леопольда ориентироваться в незнакомой местности, полковник Бок отправил его вперед с квартирьерами и фурьерами, чтобы отыскать подходящий пункт для перехода в Гельдерн. Действительно, такой пункт был найден, и 19-го числа вечером Леопольд расположился на ночлег в местечке Гендринген.

За час до рассвета сильный шум внезапно разбудил Леопольда.

— Испанцы! — кричали его люди.

Рыцарь поспешно стал вооружаться и хотел потребовать лошадей, но было уже поздно! Кругом гремели выстрелы, сражающиеся шумели во дворе и в доме. Испанские солдаты ворвались в дом и напали на Леопольда. Бастиан Фейт и Ринов Барвинек, хотевшие помочь своему господину, были застрелены на его глазах, а Леопольд фон Ведель взят в плен!

В первое мгновение Леопольду казалось, что он сой дет с ума. Все, составлявшее лучшую долю его существа уже погибло, только смутный инстинкт самосохранения не вполне покинул его. Его привезли в крепость Ангальт отстоявшую на полчаса пути от Исселя. Идя по узкому подъемному мосту и заметив, что безводный ров порос только тростником, Леопольд бросил в него свой кошелек с семнадцатью червонцами, чтобы не достался он неприятелю. Леопольда тотчас же привели в городскую тюрьму, в отвратительнейшую камеру первого этажа, грязную, холодную и представлявшую одно только удобство: сквозь железную решетку можно было видеть небольшой рынок.

Обессиленный физически, совершенно изможденный, его мозг горел горячечным жаром, пульс ускоренно бился, сердце сжималось. Когда за ним затворилась дверь, Леопольд подошел к окну, прислонился горячим лбом к железной решетке и, как сквозь туман, стал глядеть на улицу. Все чувства его сосредоточились теперь в зрении и слухе, потому что дорогой он слышал за собой дальний гул битвы. Через час улицы оживились. Вдали раздался звук труб, жители высыпали из домов и столпились под большой липой, стоявшей еще без листьев на площади. Испанцы возвращались с поля боя. Во главе блестящего полка валлонской пехоты ехал полковник. За первым отрядом показались пленные под усиленным конвоем: Лоренц фон Ведель, родственник Леопольда, фон Боссе, Арнсдорф, фон Китлиц, полковник Эйтельгейнц фон Кирсберг и Шлемпер. Леопольд уже не чувствовал собственного горя, но слезы хлынули у него из глаз при виде товарищей! Валлонский полк развернулся на площади вокруг липы, а зеваки порасходились по домам. Леопольд заметил, как пленных вывели перед фронтом, на дереве что-то начали делать. Послышалась короткая речь полковника, затем раздалась команда и барабанный бой… «Philippus secundos vivat!» — грянуло в рядах, и войска с пленными разошлись в разные стороны. Сон ли это, или действительность? На липе болтался вздрагивавший труп, а тут же равнодушно ходил взад-вперед валлонский часовой!

— Боже великий! — прошептал Леопольд. — Это Шлемпер, я узнаю его по трубе… Беннингсгаузен, Беннингсгаузен! Ты причина всех наших бедствий, масленичная ночь.

Прошло несколько дней в тяжком однообразии, плохая пища, жесткая постель… Вдруг к Леопольду явился валлонский полковник Стеффен Прейс, который отрекомендовал себя также в качестве местного коменданта.

— Я слышал от товарищей ваших, — сказал он Леопольду, — что вы достаточно богаты, чтобы дать за себя выкуп. Если у вас нет денег, то вместе с прочими я отправлю вас к его светлости герцогу Фарнезе, который так же живо покончит с вами, еретической сволочью, как я вот с ним, — и полковник указал на труп Шлемпера.