Рангея Рагхав - Гибель великого города

Хэка обвела толпу взглядом. Все успокоились. И ведь верно, подумали рабы, если этот юноша знатного происхождения, для чего же он пришел сюда? Разве он не мог позвать их в свой дворец? Глядя на его прекрасное лицо, можно подумать, что его не касались солнечные лучи. И вот он, лишенный украшений, стоит среди них, грязных рабов. Для чего? Да и Хэка… Должна же была она подумать о чем-нибудь, прежде чем привести его сюда?

Нилуфар снова выступила вперед. Но сомнения не покидали рабов. Один из них сказал:

— Хека! Ты хочешь, чтобы мы верили этому человеку. Но он внушает нам опасения. Мы смотрим на него, и нам кажется, что он сотворен из молока, что он нежней цветка. Но почему на нем нет украшений? Почему он сейчас среди рабов? Кто он? Кто этот неизвестный юноша?

Нилуфар растерянно смотрела на Хэку. Рабы уловили ее замешательство.

— Кто он? — закричали вокруг.

— Как быть? — тихо спросила Нилуфар.

Хэка казалась испуганной. С трудом она выдавила из себя:

— Значит, вы мне не верите?

— А почему ты не доверяешь нам? — воскликнул кто-то. — Почему только мы должны верить? Ты велела нам слушать. Но почему он колеблется? Ведь ты сказала он наш друг!

Казалось, все было кончено. Хэка и Нилуфар беспомощно смотрели друг на друга. Что делать? Путь к бегству закрыт — они были плотно окружены рабами. А сзади подходили все новые и новые любопытные. Нилуфар ждала, что вот-вот рабы схватят ее и поведут к Манибандху. Он сразу поймет, кто перед ним…

В глазах Нилуфар потемнело. Египтянке почудилось, что ее бросили на землю. И вдруг неожиданно для всех она сорвала со своей головы тюрбан.

— Нилуфар! — крикнул один из рабов.

— Госпожа!

Стоявшие ближе всех двое рабов в страхе отступили назад.

— Да, я Нилуфар, — сурово сказала египтянка. — Вы так быстро забыли меня?

На губах ее играла презрительная усмешка. Трудная минута испытания вернула ей мужество. Рабы были потрясены.

Вот она, эта красота, которую госпожа не стала прятать от них! Длинные ее локоны играют, как черные змеи, но они не жалят ее ясный, как солнце, лик, потому что волей богов им предназначено хранить его. Эта несравненная красавица стоит перед ними в одежде мужчины! На ней нет украшений! Где она скрывалась до сих пор? Рабы были уверены, что она бежала от высокочтимого!

Рабы изумленно рассматривали свою госпожу. Сердца их были охвачены страхом: вдруг это ловушка? Они бросали на Хэку возмущенные взгляды.

— Нилуфар! — воскликнул кто-то. — Ведь ты была госпожой… Ты снова хочешь стать ею? Или задумала какие-то козни? Но зачем же ты скрылась из дворца? Ведь ни одной женщине в мире не выпадало такое счастье, как тебе!

Египтянка молчала. По ее лицу трудно было догадаться, о чем она думает. Сияя чудесной красотой, непостижимая, суровая, стояла она перед ними… Спокойная, невозмутимая!

Другой раб прокричал:

— Ты забыла, какова жизнь рабов, — ты ведь долго была госпожой!

— Поистине ты сказал правду! — ответила ему Нилуфар. — Но я не могла оставаться госпожой. Я не могла скрывать этот грех под покровом лицемерия. И я ушла, бросив все…

Египтянка снова повязала свой тюрбан. В мгновенно ока она превратилась в юношу. Но едва раскрыла рот, чтобы продолжить свою речь, как тот же раб бросил ей в лицо:

— Ты лжешь! Ты только потому ушла, что явилась новая госпожа, твоя соперница. Ты не могла выстоять перед ней и бежала, чтобы не валяться в прахе, подобно раздавленной цветочной гирлянде, которую новая госпожа топтала бы ногами… Я сам видел, как господин искал тебя, обшаривая все тайные выходы из дворца. Это из-за тебя управитель Акшай постоянно мучает нас!

Нилуфар дрожала. Что она могла ответить? Он прав, этот дерзкий раб!

Вдруг заговорил одноглазый:

— Я понял: это господин испытывает нашу верность! Госпожа! Неужели ты хочешь, чтобы нас наказали? За что? Разве мы не повиновались тебе, когда ты имела право приказывать?

Нилуфар бесила тупость рабов.

— Говорите что угодно, — закричала она сердито, — только не называйте меня госпожой! Я не госпожа, я такая же бесправная рабыня, как и вы. Но я прошу вас — не теряйте человеческого достоинства. Если, будучи госпожой, я чем-нибудь обидела вас, пусть небо накажет меня. Но докажите, что вы не скоты, а люди! Вас искалечило извечное насилие. Вы отвыкли думать, не способны чувствовать. Мне ничего не нужно, только поймите, несчастные: вы — люди и имеете право на счастье, как и ваш господин…

— Право? У раба? — прервал ее кто-то. — Этого никогда еще не бывало!

У Нилуфар осекся голос. Глаза ее были полны слез. Казалось, она вот-вот расплачется. Хэка взяла ее за руку.

— Ты плачешь! — не унимался одноглазый. — Когда мы захотели узнать правду, твои глаза наполнились слезами. Хочешь, чтобы они ослепили нас и помешали отличить добро от зла?

— Зло! Добро! — только и могла выкрикнуть Нилуфар от страшной обиды.

Опять поднялся шум. Положение становилось угрожающим. Но тут выступил вперед Апап. Подняв руку, он сказал:

— Друзья! Мы рабы, это правда! Но разве это означает, что мы звери?

— Нет! — закричали все. — Ни один человек, как бы плохо ему ни приходилось, не назовет себя животным!

— Так почему наши женщины должны угождать прихотям господ?

Слова Апапа пришлись всем по душе. Рабы удовлетворенно закивали.

— Не допустим этого! — сказал вдруг юноша-раб, стоявший поблизости. Его глаза сверкали решимостью. Молодые рабы были взволнованы его возгласом.

— Это насилие над нами! — пронеслось над толпой.

Хэка радостно взглянула на Нилуфар. Ей показалось, что вековой зной рабства, изнурявший ее душу, вдруг сменился прохладой. Она почувствовала, что может теперь ходить с гордо поднятой головой. Человеческое достоинство проснулось в Хэке, а когда она ощутила вдруг поддержку мужчин, ее душа окрепла и обрела силу.

Нилуфар улыбнулась.

— Чего вы хотите? — вступил в разговор одноглазый. — Вы хотите стать вровень с господами? Этому никогда не бывать!

Тогда заговорил юноша:

— Мы готовы к борьбе!

— У вас еще глаза не открылись как следует, — засмеялся одноглазый, — а собираетесь прыгнуть так высоко.

— У тебя одного глаза нет, — смело прервал его юноша, — и то считаешь себя зрячим.

Одноглазый зло закричал, но его слова заглушил взрыв хохота. Рабы принялись спорить, сторонники нашлись у обоих.

Юноша подошел к Нилуфар и Хэке.

— Хэка! — сказал он. — Мы готовы идти за тобой!

— Вот так раз! — удивилась Хэка. — С каких это пор ты стал «мы»?

— Мы — это значит: я не один.

— Сколько вас? — спросила Нилуфар.

— Сорок, — ответил юноша. Он был крепок и силен.

— Что ж, вы мне пригодитесь, — тихо сказала Нилуфар. — Будьте наготове! Когда понадобится, я подам знак. Но это опасно. Вы должны подумать!