Лев Прозоров - Коловрат. Языческая Русь против Батыева нашествия

– Помощи не будет! Стоять крепко!

– Внимание и повиновение!

Если бы не пурга… если бы не пурга, можно было бы покончить дело луками… Но тут толком не отойдешь на расстояние хорошего выстрела, слишком тесно.

– Внимание и повиновение! – заорали сзади. А слуги в синих чапанах уже раскатывали ковер рядом с чёрной юртой и уже укладывали на нем возвышение из ковров и подушек.

– Что здесь происходит? – по плечам в синих чапанах светло-зелёные сапоги прошли на вершину этого возвышения. Сейчас, поверх жемчужно-белого чапана, расшитого серебром, на Повелителе была шуба и шапка из седых зимних песцов…

Полк шел сквозь пургу, но Коловрат не видел пурги. Он видел красный туман, туман из пряных и хмельных вишневых капель, взвесью окутывавший его войско. Туман вливался в него. Туман переполнял силой, делал движения неимоверно быстрыми и точными. Стрелы в красном тумане летели неторопливо – как жуки, которых в травне-месяце [218] сбивают метлами дети. Чужаки двигались в нем, будто в вязком киселе. И каждый всплеск из-под клинков его мечей делал гуще туман, сильнее – его, беспомощнее – врагов.

Только в нем самом человеческого оставалось всё меньше.

Впрочем, он уже не думал об этом…

– …Непобедимый решил верно, – наклонил голову в серебристом песце фарфоровый истукан. – Мы не можем бросить на них больше воинов.

– Как это не можем, наш брат и Повелитель?! – по визгливому голосу сиятельного Хархасуна мудрено было не узнать даже среди самой тёмной ночи. – Как это не можем?! Посмотри же – они идут сюда! Они… они прошли больше половины пути! Я требую, чтобы на них отправили еще тысячу, нет, две, три тысячи!

– У кого это требует наш брат?! – Голос Джихангира напоминал шипение огромной змеи. – Волею Вечного Синего Неба и его наместника на земле, нашего брата, Божественного Эзен-Хана Угэдэ, Джихангир похода – мы! Мы, и только мы решаем, куда и сколько цэрегов тратить! Может, наш брат интересовался, сколько воинов осталось у нас после взятия урусутских городов?! Может, сиятельный брат наш знает, что в кошуне нет ни одной полной тысячи?! С кем наш брат думает добираться до дома? Может, он полагает, что это – последние оставшиеся в живых урусуты?! Или что остальные постелют под ноги нашему брату самаркандский ковер и проводят его до степи с песнями и плясками красивых мальчиков?! А может быть, наш сиятельный брат думал над тем, сколько дней он проживёт в Каракоруме, вернувшись туда без войска?!

Сиятельный Хархасун даже попятился, прикрывая рукавом халата лицо от горевших яростью прорезей в фарфорово-белой личине.

– Дозволь, Повелитель мой! – тысячник Хостоврул упал на колени у края ковра, упер в персидские узоры сжатые кулаки, склонил островерхий шлем. – Дозволь моей тысяче ударить на урусутских колдунов!

Начернённые, будто тушью нарисованные брови сошлись на переносице – и расступились. Повелитель узнал брата любимой жены.

– Что ж, еще одну тысячу, полагаем, мы можем послать в бой.

– Недостойный осмелится посоветовать Повелителю, – подал голос Непобедимый. – Если тысячник Хостоврул сумеет одолеть мангусов, ему надо будет дать тумен – тумен Бурундая, который навлёк на нас эту беду.

– Мы согласны, – качнулись седые песцы.

– Я приведу главного мангуса живым, Повелитель! – богатырь-тысячник на мгновение припал к основанию пирамиды из ковров и подушек – и бросился прочь, на ходу скликая сотников.

…Пробитый копьем конь под седлом Коловрата захрипел и начал падать. Однако прежде чем он коснулся земли, с уст воеводы сорвалось Навье слово – почти что само собою. Жеребец замер – и стал медленно, теми деревянными движениями, что Коловрат уже сотни раз видел у поднятых, выпрямляться. Отчего это раньше не пришло ему в голову? Не пришлось бы тратить время и силы на поиск корма для коней! Кони-поднятые! Коловрат засмеялся. Красный туман пьянил, как хмель, но не отнимал, а прибавлял силы. Из тумана наскочил чужак, замахнулся мечом, заревел, будто бык. Коловрат выставил косой крест из своих мечей. Клинок ордынца обрушился на них – и исщербленные клинки не выдержали, переломились пополам, секанув по лицу крошевом горячих осколков. Враг опять заревел, замахиваясь – тягуче-медленно, так же медленно, как поднимался на ноги поднятый-конь. Воевода перехватил его руку, приказывая поднятому-скакуну шагнуть вперед. Обхватил пальцами сжимающий рукоять меча кулак. Надавил, разворачивая клинок к противнику, не обращая внимания на сопротивление, выламывая руку врага, разрывая его мышцы и жилы. Рев чужака стал визгом задолго до того, как его собственный клинок лезвием вошел ему в горло. Перехватив правой рукою выпущенную рукоять, Коловрат ухватил другой вопящего противника за затылок – и прижал к себе, припав губами к источнику восхитительно-пьяного вишневого потока. Хозяин, как хор-рошо! Жаль, что недолго – тут же пришлось развернуть обмякающее тело на копье наскочившего ордынца. Пока тот тщился вырвать копье из спины соплеменника, клинок покойного разнес ему голову – и красный туман стал еще гуще…

Он чувствовал побратимов. Те, как и он, наслаждались, пировали в красном тумане. Сторонникам приходилось хуже – немало из них уже полегло, но за каждую жизнь было щедро заплачено вражьими. Подняли на копья и обезглавили поднятую-девушку, успевшую перегрызть глотки нескольким ордынцам.

Волосяной аркан упал ему на плечи, рванул. Коловрат едва удержался в седле. Перехватил веревку из конского волоса рукой, рванул теперь уже на себя. Несколько раз он вот так сдергивал наземь, в месиво серых волчьих тел и иссиня-бледных поднятых, чужаков, пытавшихся захватить «главного мангуса» живьем. На сей раз противник удержался в седле, а вот аркан отбросил, поднимая над головой внушительного вида палицу. Первый взмах пришелся впустую – в лицо ордынцу, к седлу которого был приторочен роскошный бунчук из конских хвостов, упал ворон, заслонив крыльями белый свет и едва не лишив глаза. А второй ему толком и начать не пришлось. Встал рядом на дыбки мёртвый конь, и наездник с чёрным хастэмдэг на груди всем своим и конским весом бросил на тысячника ордынский же длинный клинок. Прямое волнистое по краю лезвие ударило у основания шеи, ушло через грудь, круша ребра, вниз, рассекло мягкие потроха, раскололо таз – а там уж тяжесть двух половин дебелого, крупного тулова сделала свое дело, порвав недорубленное.

Красный туман плеснул в тело Коловрата силой, и тот, ухватив за руку падающую с коня правую половину тысячника, раскрутил ее, плещущую кровью и внутренностями, над головой и метнул вперед, через шапки и шлемы вражеских воинов.

Левую уже рвали волки.

– Непобедимый! Великий Джихангир! – вестник ткнулся шапкой в снег у края ковра. – Тысячник Хостоврул погиб! Главный мангус разрубил его надвое и бросил половину в наше войско!