Аннамухамед Клычев - Кугитангская трагедия

Новая опасность грозила ей и каждый день могло осуществиться страшное. Вот уже с месяц, — она об этом хорошо знала, — как родители мужа вели между собой толки о том, чтобы отдать Янгыл брату моллы Лупулла — Хамзе. Ведь она была собственностью в этом доме, и что обычаю её могли выдать замуж без её согласия.

Хамза, как только узнал о намерении отца и матери, возрадовался. Его любимая Гызлархан-Шетте, с которой он жил вот уже несколько лет, до сих пор не родила ему ни сына, ни дочери. Всем уже было ясно, что она бесплодная женщина. «Янгыл, — рассуждал Хамза, — если станет второй женой, от неё будут дети». Выгодно было ему и то, что за Янгыл уже не надо платить калыма.

И вот, когда ещё Япгыл не знала о намерении стариков, Хамза начал захаживать во двор к ним всё чаще и чаще, а заодно он справлялся о здоровье и самочувствии Янгыл. Молодая вдова чувствовала, что с ним что-то творится неладное, но понять пока не могла. Но вскоре ей стало всё ясно.

Однажды Янгыл собралась печь чуреки и направилась к тамдыру. Притворив дверцу в дувале, она увидела, как по айвану мечется растрёпанная Гызлархан-Шетте и бросает мужу в лицо гневные, обвинительные слова:

— Да я прежде во что угодно превращусь, чем впущу в свой дом эту гелин! Нет, не быть тому, чтобы в моём доме распоряжалась Янгыл! Я была и останусь у тебя единственной…

Дальше Янгыл не захотела слушать перебранку супругой: и так было понятно — что к чему. Янгыл только сжала кулаки и про себя проговорила: «Нет, никогда этого не будет. Скорее я покопчу с собой, но в руки этому шакалу не дамся…»

В ту ночь, когда Янгыл встретилась с только что возвратившимся Арзы, Хамза, поругавшись со своей женой, направился во двор к родителям. Проходя мимо комнаты Янгыл, двери которой выходили на айван, накрытый камышом и смазанный глиной, Хамза остановился: «Что если я навещу её сейчас?» — подумал он и тихонько постучал. Ответа не последовало. Хамза постучал сильнее, затем позвал Янгыл дрожащим от волнения голосом. И одному аллаху было известно — что могло произойти дальше, — ведь Янгыл в это время была в объятиях своего возлюбленного. Если бы обнаружилось, что её нет дома, начались бы тотчас поиски. Но беде не дала случиться Гызлархан-Шетте:

— Ах, вон ты что задумал! — крикнула она, вбегая в родительский двор. — Только попробуй войти к ней… Только попробуй!

Пристыжённый Хамза отступил и начал уговаривать свою жену прекратить шум. Гызлархан-Шетте схватила его за руку и уволокла за собой…

Утром Гызлархан-Шетте и Янгыл, как всегда, встретились у тамдыра.

— У, чёрное племя! — зло прошипела Гызлархан-Шетте. — К ней мужчина ночью стучится, просит, чтобы открыли, а она только и ждёт, чтобы он потихоньку вошёл да ублажил её! Хоть бы людей на помощь позвала.

— О чём говорите, Гызлархан-Шетте? — не понимая, в чём её обвиняют, испугалась Янгыл.

Гызлархан-Шетте рассказала всё, что произошло у её двери вчера ночью. Янгыл от страха затаила дыхание: ведь могло выясниться, что её не было дома!

— Я так крепко спала, что ничего не слышала, — соврала Янгыл. — Но поверьте мне, я никогда не допущу к себе вашего мужа.

На другую ночь о случившемся. Янгыл рассказала Арзы. Обнимая её, Арзы успокаивал и обещал: не пройдёт и двух дней, как они будут далеко-далеко от Базар-Тёпе и никто никогда не узнает — где они поселились. Побег был назначен на послезавтра, за четыре часа до рассвета. Как только прокричат первые петухи, Янгыл начнёт готовиться к побегу. Крик вторых петухов она должна услышать у входа в ущелье. Арзы придёт туда или, скорее всего, будет ждать её та ад.

Но за день до побега Хамза вновь пожаловал во двор родителей и вновь постучался к Янгыл.

— Гелин-джан, — шептал он сквозь дверь нежным голосом. — Всё равно ты будешь моей. Открой же, гелин-джан. Зачем нам ждать того дня, когда нас узаконит молла Ачилды? Открой же…

Янгыл не отвечала, думала, что Хамза уйдёт. Но когда послышались упрёки и угрозы, она распахнула дверь и на весь двор подняла шум, чтобы убирался вон этот бесстыдник. На шум прибежала Гызлархан-Шетте, и Янгыл начала ругать и её.

— Это так вы караулите своего мужа! Не успели вы уснуть, а уж он бежит к другой!

Ссора вскоре утихла. Хамза, пригрозив Янгыл, что припомнит ей это, отправился домой, а свекровь упрекнула Янгыл:

— Зачем же шум поднимать, гелин… Дело уже решённое — не сегодня-завтра отдадим тебя старшему нашему сыну. Детишек у него нет… Ты уж позаботишься о продолжении нашего рода…

Янгыл ничего не ответила, только стиснула зубы и, войдя в комнату, хлопнула дверью.

День накануне побега она провела с дочкой. Ласкала её, гладила по головке и с ужасом убеждалась, что девочка отвыкла от неё, не признаёт и всё время тянется к бабке. К вечеру, когда Янгыл решила убежать вместе с ребёнком, девочка так сильно расплакалась, что пришла старуха и грубо выхватила ребёнка.

— Вай, горе-то какое, за ребёнком не можешь ухаживать! — и унесла девочку на свою половину.

Закрывшись в комнате, Янгыл дала волю слезам, а потом долго думала о своём будущем. Но едва прокричал первый петух, она встала с постели и начала собираться. В торбу сунула чурек и окара с каурмой, надела халат, набросила на голову пуренджик и тихонько отворила дверь. Она постояла, прислушалась — нет ли кого рядом? — и, удостоверившись, что все кругом спят, закрыла осторожно дверь и, крадучись, вышла со двора. Она заспешила по тёмному закоулку, узкому и грязному, сдавленному глинобитными стенами, и вскоре оказалась на окраине, возле омёта, где провела две самых счастливых ночи с Арзы. Сразу за омётом начинался каменистый спуск с холма. Осторожно ступая, чтобы не поскользнуться и не упасть, Янгыл вышла на равнину и побежала на условленное место.

Арзы уже ждал её. Счастливо, но с некоторым страхом в голосе, смеясь, он обнял её, и они быстро пошли по ущелью.

— Теперь нас никто не найдёт, — на ходу говорил Арзы. — До утра мы уйдём на самый край света. Доберёмся до какого-нибудь аула, назовёмся мужем и женой и будем жить.

Янгыл едва успевала за ним. Чувствовала она себя, как птица, у которой раньше вырвали из крыльев, перья, но теперь они отросли и можно лететь куда угодно.

Наступил рассвет, поднялось солнце. Возлюбленные поднялись на высокую гору, укрылись за скалой и решили отдохнуть. Отсюда была видна амударьинская долина и бугорком выглядел Базар-Тёпе. Людей издалека нельзя было различить. Оба напряжённо смотрели в ту сторону, откуда ушли. Обоим было жаль, что, может быть, никогда больше не придётся встретиться с родными. Янгыл удручённо вздохнула:

— Бедная моя мама… Как она меня любит. Ей трудно будет пережить, позор своей дочери…

— Ты считаешь позором наше бегство? — испуганно воскликнул Арзы.