Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Эта песня, мой друг, сочинена самим Маркабрюном, — проворчал Ричард. — Стыдно этого не знать. Надо же… Я совсем не помню, как пел вчера сию дивную песню.

— Не огорчайтесь, ваше величество, — сказал Ричард Девиз. — Я вчера свалился раньше вашего, а эн Герольд рухнул первым и до сих пор не может проснуться.

— Потому что спит на мягком, — усмехнулся король. — А если бы под него вчера постелить пару-тройку пуховых перин, он и вовсе проснулся бы сегодня дохлым, пришлось бы поскорее везти его в Святую Землю и там попробовать воскресить.

— Да уж, вот уж если б в Святой Земле все только б и делали, что воскресали, если б там никого не косила смерть, — донеслось до ушей Ричарда бормотание оруженосца Гийома.

— Шарль, дружище! — позвал король знаменосца. — Пора тебе снова разворачивать наш стяг и становиться с ним на корму. Берега Сицилии видны уже вполне отчетливо, а скоро и оттуда можно будет разглядеть как следует наши корабли.

— Не пора ли вашему величеству переодеться в чистое и надеть доспехи? — спросил оруженосец.

— Пожалуй, Гийом, пожалуй, — откликнулся король.

Переодевание всегда подразумевало смотр прыщей и потому неизменно вызывало в Ричарде неприятное волнение. Разоблачившись, Ричард обнаружил, что со вчерашнего их не очень-то убавилось, хотя многие, должно быть под воздействием везувиевой сажи, подсохли и не гноились. Хоть это-то хорошо! Он снова намазался, туго запеленал грудь и живот платяными тесьмами, сдобренными смесью из ржаной муки и молотого утробошня [8] Утробошень — молодило ( Даль ). , затем обмотал ноги чистыми чулками, надел свежий белоснежный шемиз, на ноги — остроносые кожаные пулены, а поверх шемиза — короткую златотканую тунику.

— Однако, сколько же там кораблей-то! — зорко вглядываясь в даль, воскликнул коннетабль Робер.

Ричард застегнул толстый пояс из синей кожи, по которому шла златая вышивка «Бог и мое право» по-французски, приласкал теплую рукоять висящего на поясе меча, затем принялся надевать доспехи — короткий панцирь, закрывающий плечи и верхнюю половину груди, и испещренные затейливым узором стальные наручи.

— Ну вот, — сказал он удовлетворенно, — теперь можно перекусить и слегка выпить.

— Кто выпьет мало, увидит Ваала [9] Ваал — сатана, дьявол. , - пошутил Амбруаз.

— Эн Ришар! Ваше величество! — закричал в это мгновение тамплиер. — Смотрите! Смотрите! Знамена Святого Георгия!

Все сгрудились на носу энека, взволнованно глядя вперед. То, что увиделось Роберу, оказалось явью — там, в мессинской гавани, стояла флотилия под белыми стягами с красным крестом.

— Армада, вышедшая из Лондона?.. — озадаченно промолвил Ричард, — Она что, не потонула у берегов Испании? Мы напрасно потратились в Марселе? Или это чья-то недобрая шутка?

— Может быть, король Франции так забавляется? — предположил Ричард Девиз.

— Вон, кстати, его корабль, — разглядел Ричард Львиное Сердце синее полотнище с тремя золотыми лилиями. — Боже, верить ли глазам? Наша английская флотилия цела и невредима? Вина! Еды!

Слуги подали вчерашнее вино и остатки телятины, хлеб, сыр. Попивая вино и закусывая, король Англии взволнованно смотрел, как мессинская гавань становится все ближе и ближе, и мысленно молил Бога, чтоб это и впрямь была воскресшая английская армада.

Но молить оставалось недолго, и вскоре вместо молений в небо посыпались горячие благодарности — в галерах, галиотах, дромонах и легких судах можно было уже угадать те самые, которые месяц назад снаряжались в Лондоне. Ричард готов был расцеловать каждый белый стяг с красным прямым крестом, каждую деревянную русалку, каждого дракона, льва или Нептуна, украшающего нос корабля. Оставалось только ломать голову над тем, кто распустил по Марселю слухи о гибели лондонской флотилии и кому это было нужно. Но вместо этого король Англии громко запел новорожденную песнь:

Увидев ли знамя Грааля, услыхав ли несравненный голос, люди на пристани подняли шум, еще через минуту затрубила труба. Кормчий остановил энек, давая возможность галере, груженной королевским имуществом, первой войти в гавань. Лишь после этого сам король на своем легком кораблике подплыл к пристани. При виде мессинцев, со всех сторон бегущих посмотреть на знаменитого вождя похода, Ричард сказал:

— Смотрите-ка, да здесь тоже полно поклонников моего певческого искусства.

— Неужто вы будете петь? — изумился тамплиер де Шомон.

— О нет, коннетабль Медвежье Сердце, — строго отвечал Ричард, — порой молчаливость производит больше впечатления, нежели сладкозвучие.

Сойдя на берег, он склонил голову перед епископом Бове, и тот водрузил на его рыжую голову золотую корону, а барон Меркадье надел на плечи Ричарда алый плащ из лучшего аксамита, на котором было вышито большое изображение златого льва. Рыцарь Анри де Клермон подвел великолепного арабского скакуна в масть Ричарду — гнедо-чубарого, с яркими белоснежными шашками поверх крупа. Граф Гюи де Бурбон повел коня под уздцы вверх по улице в сторону замка, в котором поселился прибывший неделю назад король Франции Филипп-Август. Ричард ехал с гордо запрокинутой головою, нарочно не глядя на толпу, которая в восторге взирала на нового Годфруа.

— Чаша Святого Иосифа! — кричал кто-то из толпы, указуя на знамя, которое за пять шагов перед Ричардом вез знаменосец де Фонтеней.

— Гроб Господень, ликуй! — восклицал другой.

— Вот он, великий Ришар Кёрдельон, вот он! — вопили иные.

А некий благородного вида высокий рыцарь, выделившись из толпы, вдруг провозгласил оглушительно по-английски:

— Go hence, but see, the conqu’ring hero comes! [10] Умрите, но увидьте: се грядет герой-победитель! ( англ .)

Король Англии удостоил его взглядом, отметив, что надобно его запомнить и потом как-нибудь вознаградить.

Удивительно, что в столь ранний час такое огромное количество народу высыпало из своих домов поглазеть на прославленного короля. Ричард и сам не ожидал подобного приема от мессинцев. Не выдержав, он повернулся к едущему рядом коннетаблю и с усмешкой произнес:

— Стало быть, эн Робер, я и впрямь великий властитель, ежели столько людей пожертвовало последними мгновеньями сна и утренними делами ради того, чтобы увидеть мои конопушки.

— Лично я никогда не сомневался в том, что вы великий властитель, эн Ришар, — отозвался преданный тамплиер.

— А кое-кто тем не менее сомневается, — сказал Ричард.

— Скажите кто, и я зарублю его своим мечом, — рявкнул Робер.

— Кто? А вон тот господин, что едет нам навстречу, — продолжая веселиться, указал Ричард на короля Франции, который выехал-таки поприветствовать своего давнего друга и соперника, с коим он не раз ссорился и мирился, делил пиры и сражался, коего страстно любил и столь же страстно ненавидел. — Заруби-ка его!