Кен Фоллетт - Столпы Земли

Алина была почему-то удивительно спокойной. Никакого удовольствия от предстоящей ночи она не предвкушала, но, по крайней мере, ее ни к чему не принуждали. Пусть даже это будет неприятно, думала она, но хотя бы не унизительно. Она будет наедине с мужчиной, и никто не будет стоять рядом и пялиться.

Она сняла платье.

— Боже, какой длинный кинжал! — воскликнул Альфред.

Алина отвязала подвязку, на которой под левой рукой висел кинжал, и в нижней рубашке легла в постель.

Альфред наконец скинул свои башмаки, снял рейтузы и встал. Глаза его горели похотью.

— Сними с себя все, — сказал он. — Я имею право увидеть, какие сиськи у моей жены.

Алина колебалась. Ей совсем не хотелось обнажаться, но, с другой стороны, было бы глупо отказывать мужу в его первой просьбе. Она послушно села на кровати и сняла через голову нижнюю рубашку, стараясь изо всех сил подавить воспоминания о совсем других чувствах, которые испытала, делая то же самое этим утром перед Джеком.

— Какие красотки, — сказал Альфред. Он подошел к ней и сжал ее правую грудь. Его руки были очень грубыми, под ногтями чернела грязь. Он надавил сильнее, и Алина поморщилась. Альфред рассмеялся и отпустил ее. Отступив на шаг, он снял с себя тунику и повесил ее на крючок. Потом вернулся к кровати и сдернул простыню с Алины.

Она с трудом выдержала эту пытку, чувствуя себя совершенно незащищенной под его взглядом.

— Господи, а волос-то сколько, — удивился Альфред. Он протянул руку и пощупал ее между ног. Алина вся сжалась, но через мгновение расслабилась и раздвинула бедра.

— Вот и умница. — Его палец настойчиво пробирался в ее лоно. Ей было больно: она совсем сухая. Алина не понимала почему. Сегодня утром, с Джеком, она вся сочилась от желания. Альфред хрюкал от нетерпения, пальцем проникая все глубже.

Алина готова была разрыдаться. Она не ждала никакого удовольствия от близости с мужем, но чтобы он оказался таким бесчувственным — предположить не могла. Ведь он еще ни разу не поцеловал ее. Он не любит меня, подумала Алина, я для него всего лишь молодая лошадь, которую он собирается объезжать. Хотя с лошадью он, пожалуй, обращался бы лучше: и похлопывал бы ее, и поглаживал, и нежно разговаривал бы, стараясь успокоить. Она еле сдерживала слезы. Я сама выбрала это, думала Алина, никто не принуждал меня выходить за него замуж, так что остается только терпеть.

— Сухая, как полено, — пробормотал Альфред.

— Прости, — прошептала она.

Он убрал руку, поплевал на нее и стал размазывать слюну у нее между ног. Как же надо презирать меня, подумала Алина и, закусив губу, отвернулась.

Альфред раздвинул ее бедра. Она опять закрыла глаза, потом открыла их и приказала себе смотреть на него, повторяя про себя: «Привыкай, тебе придется терпеть это всю оставшуюся жизнь». Он забрался на постель и опустился у нее между ног. Тень недовольства мелькнула у него на лице. Одну руку он просунул ей между бедер, а второй полез себе под рубашку. Она чувствовала, как его рука движется там. Альфред опять нахмурился.

— О Господи, — пробурчал он. — Лежишь, как неживая, всякая охота пропадает. Как будто труп в постели.

Алине это показалось несправедливым:

— Я не знаю, что нужно делать! — Глаза были полны слез.

— А многим девкам это нравится, — сказал Альфред.

«Как может нравиться это?! — подумала Алина. — Какой ужас!» А потом вспомнила, как утром сама стонала и кричала от наслаждения. Но то, что творится сейчас, не имело ничего общего с минутами близости с Джеком.

Алина села на кровати. Альфред рукой тер себя под рубашкой.

— Давай я, — сказала она и положила свою руку ему между ног. Его член был вялым, безжизненным. Она не знала, что надо делать дальше. Попробовала слегка сжать его, потом стала поглаживать кончиками пальцев и следила за реакцией мужа. Он, казалось, только еще больше злился. Алина снова попробовала, но опять безуспешно.

— Ну же, сильнее, — сказал Альфред.

Она стала тереть изо всех сил. Бесполезно, хотя Альфред задвигал бедрами, как будто испытывал удовольствие. Воодушевленная, Алина продолжала с новой силой. Неожиданно он издал крик и отпрянул. Она явно переусердствовала.

— Корова бестолковая! — выругался Альфред и наотмашь влепил ей пощечину, так что она повалилась на бок.

Алина лежала на кровати и выла от боли и ужаса.

— Неумеха чертова! — Он рассвирепел.

— Но я старалась!

— П… дохлая! — заорал Альфред и сплюнул. Он схватил ее под руки, поднял с постели и швырнул на пол, на солому.

— Ну, ведьма Эллен, это она накаркала. Она всегда меня ненавидела.

Алина встала на колени и смотрела на него. Больше бить ее он, похоже, не собирался. Злость сменилась горечью.

— Ты можешь оставаться здесь, — сказал Альфред. — Жена ты никудышная, так что в постель ко мне не лезь; будешь спать по-собачьи, на полу. — Он помедлил. — Да перестань же на меня пялиться! — Ярость охватила его. Он бросил взгляд на свечу и ударом опрокинул ее на пол.

Алина боялась пошевелиться в темноте. Она слышала только, как Альфред возился на перине, потом натянул на себя одеяло, взбил подушки. Она затаила дыхание. Он долго не мог угомониться, без конца ворочался, но так и не заговорил с ней. Через некоторое время он успокоился, дыхание стало ровным. Убедившись, что Альфред заснул, она проползла через всю комнату в дальний угол, стараясь не шуршать соломой, и там свернулась калачиком. Спать она не могла, ее душили слезы, она всхлипывала, хотя пыталась сдержаться, боясь разбудить мужа. Альфред, возможно, и проснулся, но виду не подавал. Алина долго лежала так, пока наконец в изнеможении не провалилась в небытие.

Всю зиму Алина очень страдала.

По ночам она почти не спала, а, завернувшись в накидку, лежала без сна у подножия мужниной кровати. Днем она чувствовала себя страшно разбитой, усталой. Ее часто подташнивало, поэтому ела она совсем мало, и, несмотря на это, ей казалось, что она прибавляет в весе.

Груди стали тяжелее, она раздалась в бедрах, талия почти исчезла.

И хотя заниматься по дому следовало ей, почти всю работу взяла на себя Марта. Они теперь жили втроем, мрачной и угрюмой жизнью. Марта никогда не любила брата, Алина же его просто ненавидела; не удивительно, что Альфред старался как можно меньше времени проводить дома, пропадая целыми днями на стройке, а вечерами засиживался допоздна в трактире. Марта и Алина покупали продукты, хотя готовили без удовольствия, а ближе к вечеру садились за шитье. Алина очень ждала весны, когда станет теплее и можно будет тайком ходить по воскресеньям на свою любимую поляну. Там, вдали от всех, она сможет целыми часами лежать в траве, мечтая о Джеке.