Игорь Гергенрёдер - Кто не слышал о чечевичной похлёбке? Непридуманная история

Я окончил рассказ объявлением уполномоченного НКВД о расстреле Якобины – тотчас же раздалось:

– Она произнесла «Я – немка!», когда господствовал Гитлер. Девушка была заражена идеологией нацизма.

Об идеологии нацизма, возразил я, она знала лишь то, что, в своей интерпретации, подавала советская пропаганда. Якобина была комсомолкой. И наедине с матерью она произнесла свои слова там, где за то, что она немка, её отправили в лагерь.

На это мне сказали:

– В то время народы Советского Союза приносили огромные жертвы в войне с нацизмом! А эта девушка с её гордой фразой нашла бы своё место в одном из фильмов, которые делались в Бабельсберге под руководством Геббельса.

Я стал объяснять, что не надо путать две разные действительности. Якобина соотносила свои слова не с нацистской идеологией, а с идеями драматургов и писателей «Бури и натиска», которые были немцами, соотносила со строкой Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой».

– Ах, вот как! – один из слушателей сопроводил возглас усмешкой, которую подхватила вся компания. – Со словами Гёте поднимались на борьбу за свободу люди разных рас и национальностей, и при этом никому из них не приходила мысль, что немцы должны гордиться тем, что они – немцы.

Сказавший это был уверен, что знает, какие мысли приходили боровшимся за свободу.

Меня спросили, какие у меня основания утверждать, что Якобина действительно не выпускала воду из цистерны на землю. Я объяснял: разве же не очевидно, что из мести на неё возвёл обвинение всесильный уполномоченный НКВД?

– Но, – сказали мне, – был и свидетель: простой солдат.

– Простой солдат, ординарец, сделал то, чего от него хотел его начальник-энкавэдешник, – ответил я.

Мне заявили:

– Как легко вы лишаете простого солдата чести и совести.

Словом, я – как принято говорить – не нашёл путь к душам слушателей. Они сошлись в том, что оставляла Якобина кран незакрытым или нет, она была – округлил общий вывод авторитетный участник дискуссии – «не на стороне советских людей». Посему не надо представлять её невинной жертвой, а уж тем паче – героиней.

Меня стало донимать: не скажи я об этой злосчастной фразе «Мама, я – немка!» – всё было бы иначе. И теперь готовясь предложить в журнал эту историю, изменив фамилии её участников, я колебался: не сделать ли маленькое сокращение. Возможно, его всё-таки стоило сделать? Но я подумал, что если история с чечевичной похлёбкой не забудется никогда, если кто-то будет вспоминать варианты сюжета, скажем, с кашей, то историю с рисовой кашей, с фразой «Мама, я – немка!» и с тем, чем кончилось, может, уже позабыли.

© Игорь Гергенрёдер

Публикация в журнале «Крещатик», Nr. 59/ 2013, Korbach, Deutschland, издательство «Вест-Консалтинг», Москва, ISSN 1619-2966.