Сергей Алексеев - Сто рассказов из русской истории

Хмыкнул царь Николай I. Уставился в потолок. Что бы еще придумать?

— Денег не брать. Ценных вещей не брать. Подчиняться во всем коменданту. Видеться с мужем в неделю раз. Ладно, пусть будет — два, зато в арестантской палате. И при свидетелях. Посмотрим, посмотрим, — усмехнулся Николай I. — Сразу небось передумает.

Сообщают царю:

— Трубецкая согласна, ваше величество.

Хмыкнул царь Николай I. Грозно повел бровями. Уставился в потолок. Что бы еще придумать?

— Если родятся дети, — царь поднял палец над головой, — лишить их отцовской фамилии. Приписывать к местным заводам. Считать крестьянами. Посмотрим, посмотрим, — усмехнулся Николай I. — Сразу небось передумает.

Сообщают царю:

— У княгини слезы стоят в глазах.

Улыбнулся царь Николай I. Молодец, неплохо придумал.

— Значит, не едет теперь Трубецкая?

— Ваше величество, едет, согласна.

— Ах, так! — обозлился царь. — Навеки ее в Сибирь. Дороги назад не будет!

Тронулась в путь Трубецкая. Верста за верстой, верста за верстой. Десятки, сотни, тысячи верст. Приволжские степи, Уральские горы. Просторы сибирских лесов и рек.

— Быстрее, быстрее, — просит княгиня.

Едет и днем и ночью.

Через месяц Екатерина Ивановна была в Иркутске. Совсем рядом Благодатский рудник — там находится сейчас ее муж. Еще несколько дней — и увидит княгиня мужа. Однако не пропускает иркутский генерал-губернатор жену декабриста дальше. Находит причины разные. Получил он приказ от царя чинить непокорной помехи.

— Не могу, не могу, княгиня. Осень. На Байкале обвалы, идет большая волна.

При новой встрече:

— Не могу, не могу, княгиня. Не предвидится транспортных средств.

Проходит еще неделя.

— Не могу, не могу, княгиня. На дорогах хозяйничают разбойники. Я же за вас в ответе.

Не отступает отважная женщина.

Сказался губернатор тогда больным.

Ходит к нему Трубецкая и раз, и второй, и пятый. Слышит одно в ответ:

— Его превосходительство хворые.

— Не может принять, не может.

Пять месяцев добивалась Трубецкая приема. Не отступила. Доконала она губернатора. Получила разрешение тронуться дальше в путь.

Но это еще было не все. Приехала Трубецкая на Нерчинские рудники, и тут началось все сначала.

Встретил ее начальник Нерчинских рудников Бурнашев:

— Княгиня, княгиня, жалко мне вас. Там не дворцы.

— Знаю!

— Не хоромы…

— Знаю!

— Там снега и кандальный звон!

— Знаю!

Развел Бурнашев руками. Приказал для Трубецкой приготовить санки.

В доме Волконских бал. Свечи костром пылают. Мелькает за парой пара. Кружатся. Кружатся. Кружатся. Плавно играет вальс. Марии Волконской всего восемнадцать лет. 1825 год. Весна.

Всем известна батарея Раевского. Все помнят суровый 1812 год. Неман, Витебск, Смоленск, Бородино… Кутузов, Барклай де Толли, Багратион, Николай Раевский… Мария Волконская — дочь генерала Раевского.

так писал Пушкин о Марии Раевской.

В начале 1825 года юная Мария Раевская стала женой князя Волконского.

Сергей Волконский, как и отец Марии, был прославленным героем войны 1812 года. В семнадцать лет он уже командовал полком. В двадцать пять стал генералом. В пятидесяти восьми сражениях участвовал князь Волконский. Не счесть наград и орденов, полученных им за отвагу.

Князь Волконский был активным участником Южного тайного общества. И вот приговор — Сибирь, двадцатилетняя каторга, вечное поселение. Еще с большим трудом, чем княгиня Трубецкая, добилась Мария Волконская права поехать следом за мужем на каторгу.

Княгиня Трубецкая ехала летом. Княгине Волконской пришлось двигаться тем же путем зимой!

Бежали версты. Мелькали поля в сугробах. Угрюмо смотрели Уральские горы. Грозно качали ветвями сибирские кедры. Бушевали бураны, стонали метели. Кони сбивались с пути. Выли голодные волки. И птицы, не выдержав лютых морозов, падали в снег, как камни.

В Иркутске Марии Волконской, как и княгине Трубецкой, пришлось выдержать нелегкий разговор с губернатором. Пугал губернатор княгиню.

— Согласна! Согласна! На все согласна!

В Нерчинске — с Бурнашевым.

— Согласна!

— Согласна!

— Согласна!

И вот Благодатский рудник.

Вот он — Сергей Волконский.

Мария Николаевна бросилась к мужу. Замерла: послышался звон цепей. Это муж рванулся навстречу.

Не ожидала Мария Николаевна увидеть мужа в цепях. Растерялась. Но тут же пришла в себя. Опустилась перед Волконским на колени, поцеловала его кандалы. Потом поднялась и нежно прижалась к нему.

Начальник рудников Бурнашев, бывший при этой встрече, остолбенело смотрел на молодую княгиню. Было тогда Марии Волконской неполных двадцать лет.

Вслед за Трубецкой и Волконской приехали в Сибирь жены и других декабристов: Александра Григорьевна Муравьева — жена Никиты Муравьева, Наталья Дмитриевна Фонвизина — жена генерала Фонвизина, Александра Ивановна Давыдова, Елизавета Петровна Нарышкина, Александра Васильевна Ентальцева и другие.

Рвалась к мужу и Мария Андреевна Поджио. Но где же сам Поджио? Нет о нем никаких вестей. Куда же Марии Андреевне ехать? На рудник Благодатский, на Зерентуйский? В остроги Читинский, Петровский, в другие места? Куда?!

— Забудь ты его, забудь, — говорит Марии Андреевне отец — сенатор и генерал Бороздин. — Он преступник. Забудь!

Иосиф Викторович Поджио был приговорен к двенадцатилетней сибирской каторге.

Посылает Мария Андреевна письма в Сибирь.

«Не привезен», — отвечают с рудника Благодатского.

«Не привезен», — отвечают с рудника Зерентуйского.

Приходит ответ из острога Читинского. Приходит из острога Петровского. Из других далеких сибирских мест. Отовсюду один ответ — короткое слово «нет».

— Забудь ты его, забудь, — начинает отец. — Из головы злодея выброси.

Но не забывает Мария Андреевна.

Летят ее письма в далекие дали: в Якутск, в Верхоянск, в Верхне-Колымск, Туруханск, на Витим. Во многие места Сибири разослал декабристов царь. Может, Поджио именно здесь?

Приходят ответы из дальних далей. Во всех ответах одно слово — короткое слово «нет».

— Помоги, разузнай, — просит Мария Андреевна отца. — Ты сенатор, ты генерал, ты у царя в почете. Неужели тебе откажут?

Пообещал генерал Бороздин. Слово сдержал. Через неделю принес ответ.

— Разузнал. Помер давно злодей.

Плачет Мария Андреевна. Не верит.

Идут годы. Один за другим. Не верит Мария Андреевна. Все ждет: вот — вот откроются двери, хотя бы письмо принесут от мужа. Десять лет дожидалась она вестей. Наконец сникла, смирилась. Поверила — нет в живых Поджио.