Людо Зубек - Доктор Есениус

Есениус хорошо понял жест Сан Клементе. Он улыбнулся и положил кинжал в ящик письменного стола.

Много дней и ночей размышлял Есениус о визите к испанскому посланнику. Существовала ли связь между этим событием и тем, что он слышал в доме вице-канцлера Михаловица? Было ли случайностью, что оба события произошли почти в одно время, или испанский посланник узнал, что протестантские круги пытаются использовать личного врача императора для своих политических целей? Но ведь Есениус скорее только подозревал, что Будовец, Михаловиц и другие заинтересованы в том, чтобы он употребил свое влияние на императора для успешного осуществления их планов.

Есениуса радовал, но в то же время и беспокоил такой интерес к его особе. Это был результат его возросшего влияния при императорском дворе.

Действительно, со времени смерти Гваринониуса работы у него прибавилось. Число личных врачей императора, конечно, не уменьшилось, потому что место Гваринониуса занял Матей Руланд, но главная часть забот об императорском здоровье выпала на долю Есениуса. Если при жизни Гваринониуса Есениус иногда неделями не видел императора, теперь он встречался с ним почти каждый день. Рудольф привязался к доктору, который, кроме медицины, был хорошо знаком с искусством, немного занимался астрологией и проявлял интерес даже к алхимии, хотя и не слишком доверял ей. Когда император предложил ему исполнять обязанности покойного Тадеаша Гайека из Гайека и испытывать всех алхимиков, которые пытались предложить свои услуги при императорском дворе, Есениус очень вежливо, но решительно отказался и объяснил это тем, что недостаточно знаком с алхимией. Алхимия занимала его только из-за ее огромных, еще не использованных возможностей, которые открывались подлинным исследователям при соединении и разложении различных элементов. Сколько опытов видел Есениус собственными глазами в лабораториях известных мастеров-алхимиков, а порой производил и сам. Если бы кто-нибудь дал себе труд и испытал все особенности элементов, которые светились в тиглях над пламенем алхимических печей, кипели, выпаривались, слагались в пестрые кристаллики и чудесно меняли цвет! А самые искусные из этих мастеров нагоняли на зрителей страх, смешивая красную и синюю жидкости и получая в результате жидкость чистую и прозрачную, точно вода горного потока.

Но все эти опыты сами по себе никого не интересовали. Они не были целью, но только средством отыскать таинственный «философский камень» и «эликсир жизни», обладавшие якобы чудесным свойством превращать металлы в золото и сохранять вечную молодость.

Спокойное течение жизни доктора было нарушено незначительным, на первый взгляд, событием.

Вавринец часто помогал пани Марии. Его считали уже членом семьи. Он чувствовал доверие к Есениусу и обращался к нему со всеми своими трудностями и сомнениями. Были это большей частью мелочи. Есениус усмехался, но помогал юному студенту.

От своих товарищей Вавринец отличался большей серьезностью и великой страстью к чтению. Потому он так любил ходить к Есениусу.

Доктор давал ему книги из своей библиотеки, которые, он полагал, могут заинтересовать студента.

В остальном юноша был таким же, как его товарищи, и участвовал во всех студенческих проделках и проказах. Однажды студенты решили убедиться, на самом ли деле у раввина Льва имеется Голем. Ходили слухи, что Голем лежит по субботам на чердаке синагоги. И вот несколько студентов забрались в Еврейское предместье и по переносной лестнице поднялись на чердак синагоги. Только Голема они там не нашли… Разочарованные студенты забыли о предосторожности и, предполагая, что синагога пуста, стали переговариваться вполголоса. Словом, когда они сходили с чердака, их услышал шамес, храмовой слуга. Он поднял шум, и через минуту перед синагогой собралась целая толпа разбуженных жителей предместья. Они требовали смерти святотатцам. Кричали, что студенты хотели украсть предметы культа. Только благодаря рассудительности раввина Льва толпа постепенно успокоилась и отказалась от решения казнить святотатцев на месте. Это было бы чревато последствиями для всей религиозной общины, послужив сигналом к осуществлению императорского положения о насильственном выселении евреев из Праги и из всего чешского королевства. Злоумышленников только задержали, и раввин заверил всех, что на следующий день они будут переданы староместскому рихтару, который их и накажет.

А молодые люди и не подозревали о том, что им угрожало. К счастью, слухи о нападении на синагогу распространились по городу, и уже утром об этом знал Бахачек.

Ректор считал своим долгом выручить студентов. Ведь только он был вправе наказывать их. Но раввин, хотя он лично был знаком с Бахачеком, не уступал, считая вину студентов слишком серьезной. Наконец вмешался Есениус. А его раввин не мог не послушать. С тяжелым сердцем он выдал студентов, потребовав с ректора обещания, что их строго накажут.

Итак, Вавринца и его товарищей ждало самое строгое наказание в университете: заключение в орнитобоске, в курятнике.

За девушками Вавринец ухаживал так же, как и его товарищи. Он улыбался им, таскал их за косы и, только когда встречался с русоволосой высокой Зузанкой Залужанской, терял уверенность, краснел и не знал, куда девать руки, которые сразу начинали ему мешать.

Товарищи смеялись над ним, но Есениус не касался этого тайного уголка в его сердце. Доктору нравилось, что именно Зузанка пробудила в сердце Вавринца нежные чувства.

Как-то раз Вавринец явился очень озабоченный.

Есениус писал, и юноша не решался обратиться к нему. Наконец доктор отложил гусиное перо, посыпал бумагу песком и сказал:

— Что случилось, Ваврик? Что тебя мучает?

Вавринец доверчиво взглянул на Есениуса:

— А вы не прогневаетесь на меня, если буду говорить о… профессоре Бахачеке?

Есениус от удивления даже присвистнул:

— О профессоре Бахачеке?

Вавринец покраснел:

— Вы не выдадите меня, если я вам скажу? Если спрошу вас кое о чем?

— Говори, Ваврик, доверие за доверие.

— Правда ли то, что читает нам профессор Бахачек на лекциях по космографии?

Есениус знал, что Бахачек преподает космографию по книге Себастиана Мюнстера, так как более пятидесяти лет назад это всемирно известное учебное пособие перевели на чешский язык. Но что и как преподавал Бахачек, этого доктор не знал.

— Почему ты это спрашиваешь, Ваврик? Откуда ты взял, что профессор Бахачек говорит неправду?

Вавринец опять покраснел и ответил запинаясь: