Наталья Уланова - Лиса. Личные хроники русской смуты

– Никуда мы вас, девушка, не отпустим!!! – дружно заявили военные.

– Вот видишь! – победно подытожила Надька и, густо дохнув только что выпитым «Дюшесом», тихо добавила. – По-до-ждёт!

Фильм шёл два часа, ещё около часа офицеры неторопливо провожали девушек, обсуждая его сюжет и наслаждаясь ночной прохладой. Один из них взял Галину под локоток и, слегка приотстав от компании, доверительно шепнул:

– Галочка, завтра жду Вас у немецкой кондитерской… Но у меня просьба – приходите одна. Думаю, это возможно…

– Нет! – испугалась Галя. – Невозможно! Я завтра замуж выхожу!!! – она вырвала руку, обогнала компанию и стала быстро подниматься по ступенькам.

Пока она переводила дух на смотровой площадке, снизу, волна за волной, вторя по летнему ленивому Каспию, доносилось глупое Надькино хихиканье. Смех подруги звучал двусмысленно, даже вульгарно. Затем в ночной тишине прозвучало Надькино приглашение зайти на чай.

«На чай? В такое время?» – щеки Гали залило крепким румянцем.

Впрочем, чего там? Надька всегда была бесстыжей.

Чем ближе Галина подходила к дому, тем яснее понимала отвратительность своего поступка. Всё что казалось невинными и ничего не значащими эпизодами – сейчас ввергало в ужас и отчаяние. Налившиеся свинцом ноги идти отказывались. В груди поселился неприятный холодок…

Разувшись в коридоре и спрятав туфельки в коробку, Галина осторожно отворила дверь в комнату и задохнулась от табачного дыма. Накурено было так, что в резком свете безабажурной лампочки два сизых силуэта едва проглядывались.

– Вы что тут наделали? – напала на мужчин Галя.

Пепельница была полна окурков и нервно смятых, но так и не раскуренных папирос. В центре стола стояла едва початая бутылка водки.

– А что такого?.. Я в кино с Надькой была! На двенадцатичасовом сеансе. Пока дошли…

– И в такой день ты ходила в кино? Ты в своем уме, Галя?!

Отец говорил долго. Володя стоял рядом. Когда его несостоявшийся тесть умолк, он, ни слова не сказав, развернулся и вышёл в дверь. Не прощаясь.

Галя вышла следом. По лестнице они спускались молча. И по бульвару шли молча. Галя испуганно косилась на мрачное лицо своего жениха, потом, решившись, попыталась взять за руку, но тот руки не дал, шарахнувшись как от прокаженной, лишь влажно блеснули глаза.

– До свидания, Галя. Будь счастлива.

«И в кого я такая невезучая? – вздыхала Надька полгода спустя. – И чего эти мужики в ней находят? Что ни кавалер – так обязательно замуж тащит! Мёдом у неё там намазано, что ли?»

Галка, беззастенчиво светясь счастливыми глазами, всё больше отмалчивалась. Опасалась чего-то, что ли? Вела себя так, словно забыла, что меж подругами тайн быть не может.

– Познакомь, тебе говорю! – настаивала Надька. – Одно дело твои глаза, замыленные, как у влюбленной кошки, совсем другое дело – взгляд со стороны. Потом спасибо скажешь!

– Ладно. Но мы в театр собрались. Пойдёшь с нами?

На это свидание Галя пришла не одна.

Павел удивился, но виду не подал. Рослая, белокурая, говорливая дамочка, подруга Галины, ему сразу не понравилась, но он вида не подал и галантно сбегал за ещё одним билетом. Мест рядом уже не оказалось, и Надьке взяли билет в следующем ряду, сразу за Павлом. Чувствуя затылком напряжённый Надькин взгляд, Павел нервничал, а та в середине первого акта вдруг принялась давиться от смеха. Она то хихикала, то фыркала, зажимая рот ладошкой, то, не выдержав, смеялась до изнеможения. Галя несколько раз нервно оборачивалась и шикала на подругу, но та картинно закатив глаза, показывала пальцем на Павла. В конце концов, получив замечание от и вовсе незнакомых зрителей, Надька ненадолго угомонилась. В антракте она сослалась на срочное дело и головную боль, наскоро попрощалась и, не переставая глупо хихикать, прошмыгнула на выход.

После спектакля Гале хотелось погулять с Павлом по набережной, побыть с ним подольше, но ещё больше не терпелось очутиться дома и выяснить, что именно вызвало такую бурную реакцию подруги. Одно желание боролось с другим, и в итоге прогулка получилась скомканной и недолгой. Да и с Павлом они поцеловались как-то наскоро и совершенно не вкусно.

Надька долго не открывала, но по неосторожному копошению приглушённому шопоту было слышно, что внутри, за дверью, кто-то есть. Домой Галине не хотелось, и она, устроившись на дворовой скамейке, принялась наблюдать за Надькиными окнами.

Быстро темнело. Подпевая Галкиному любопытству, завёлся дворовой сверчок. Природа словно ошалела, даже двурогий полумесяц светил так нежно и томно, что казалось, будто он норовит обнять яркую звездочку по соседству. В комнате у Надьки то зажигался, то гас свет. Галя недоумевала – чем там можно заниматься? Поразмыслив, она решила, что Надька купается. Устав сидеть в душном колодце двора, она отправилась прогуляться к морю. На подходе к бульвару Галину обогнал мужчина, показавшийся ей смутно знакомым. Мужчина обернулся и, смущённо улыбнувшись, поздоровался. Только после этого она узнала в нём Магомеда Магеррамова – начальника цеха первичной нефтепереработки. Миновав Галю, Магомед ускорил шаг.

Галя пожала плечами – живущий аж в Чёрном городе Магеррамов, да ещё в столь поздний час в их дворе… Более чем странно. На бульвар идти расхотелось, и она вернулась.

В этот раз Надька открыла сразу же.

– Я к тебе стучу, стучу…

– А, так это ты тарабанила?.. Перепугала насмерть!

– Кого тебе бояться? – улыбнулась Галя.

– Волков, кого же ещё!!! – не разделила насмешливого тона подруги Надька.

– Ладно, Надь, я не за этим пришла. Давай, признавайся, чему это ты так веселилась в театре?! И почему ушла со спектакля?

– «Почему ушла?» – плаксиво передразнила Надька. – А не твоё это дело, почему!!! Потому что надо было!!! А смеялась…

Ответить на второй вопрос сразу Надьке не удалось. Вспомнив что-то своё, она закатилась сызнова, и смеялась долго и вкусно, до слёз.

Галя, поджав губы, терпеливо ждала.

– Ой, не могу, – наконец остановилась Надька. – Не могу! И за этого старика она выходит замуж!

– Почему «за старика»? Ему всего тридцать!

– Нет, ты что – совсем ополоумела? У него же лысина! – с нажимом сказала Надька. – Лысина!!! Понимаешь?

– Ну и что? – растерялась Галина.

– Как «ну и что»? Сейчас я одна смеюсь, а потом над тобой весь город смеяться будет!