Алла Бегунова - Тайна генерала Багратиона

Мусульман в конце XVIII века прогнали русские. В 1789 и 1790 годах в Яссах находилась штаб-квартира Главнокомандующего нашей Южной армией генерал-фельдмаршала светлейшего князя Потемкина-Таврического.

Старожилы еще помнили, какие праздники и балы задавал здесь великолепный Григорий Александрович. Настоящий золотой дождь пролился на местные базары, магазины, лавки. На улицах стало тесно от роскошных карет и экипажей, армейских фур, конных и пеших патрулей. Хорошие деньги платили хозяевам постояльцы: вельможи, приезжавшие сюда из Петербурга и Москвы, офицеры из штаба Потемкина и полков, расквартированных в Яссах ипоих окрестностям.

С тех пор русская речь стала привычна для жителей. Это были в основном молдаване, которые возделывали виноградники, огороды и поля пшеницы, простиравшиеся далеко на северо-восток, к реке Прут. Евреи владели в городе трактирами, магазинами, лавками. Цыгане держали здесь несколько кузниц и торговали на рынке лошадьми. Наши присутствовали по-прежнему, но не в столь значительном числе. В Яссах располагался только пехотный батальон, охранявший тыловые склады Молдавской армии.

Командир батальона майор Пустошкин оказался знаком Петру Ивановичу по прусской кампании 1807 года. Будучи капитаном, он тогда командовал ротой в Павловском гренадерском полку.

Под Фридландом павловцы своими телами прикрыли любимого военачальника от губительного артиллерийского огня. В критическую минуту сражения Багратион сошел с лошади, обнажил шпагу, подаренную ему Суворовым, и сам повел солдат в атаку. Под дождем вражеской картечи рядом с ним шагал рослый, как все гренадеры, капитан Пустошкин.

Но отступить русским все-таки пришлось. Чертовы французы выкатили на прямую наводку 36 орудий и с расстояния в 150 шагов начали молотить по нашим без остановки.

Багратион приказал трем легкокавалерийским полкам подавить эту гигантскую батарею. Всадники бросились вперед, однако столь жестокой стрельбы не выдержали, с полдороги повернули назад, привели в расстройство собственную пехоту и через город Фридланд ушли за реку Алле.

Такая неудача на глазах всей армии обернулась паникой. «Спасайтесь!» — завопили трусы, которые в успешном бою обычно идут во второй шеренге, за храбрыми.

Капитан Пустошкин под Фридландом был ранен. За доблесть, проявленную там, он получил орден Святого Владимира четвертой степени, чин майора и должность командира батальона, но уже, к его большому сожалению, не в Павловском гренадерском полку.

Теперь вовсе не картечь угрожала генералу от инфантерии, но ожидание, почти безнадежное, изнуряло его душу. Пустошкин и здесь с готовностью подставил плечо своему кумиру. Багратион приходил в штаб-квартиру батальона раз или два в неделю. Майор принимал князя Петра благоговейно, предлагал ему трубку, набитую отличным турецким табаком, рюмку местной мадеры, правда, отвратительного вкуса, и беседу о минувших схватках с Наполеоном.

Командуя арьергардом армии в Восточной Пруссии, Петр Иванович, конечно, не мог доподлинно знать деталей солдатского быта в полках, его начальству вверенных. Пустошкин же, умелый рассказчик, как будто помещал генерала в гущу пехотной колонны.

Вот она, походная жизнь. То в котел с гречневой кашей гренадеры, не имея ни капли масла, бросят сальный свечной огарок и потом с аппетитом съедят варево. То союзники-пруссаки от чистого сердца снабдят служивых сухарями из белого хлеба, а те заплесневеют и сгниют под непрекращающимся дождем в холстяных сухарных сумах. То сапоги и форменные панталоны у рядовых от безостановочного движения изорвутся в клочья, а в жарком июне последует приказ перед государевым смотром: «Надеть шинели!» — ибо они весьма длины и наготу солдат полами своими прикрывают.

Развлекая бывшего Главнокомандующего всяческой армейской бывальщиной, Пустошкин думал о каком-нибудь интересном сюрпризе для него и однажды додумался.

Когда они закурили свои трубки с турецким табаком, в комнату вошла. женщина. Сперва Багратион удивился: как она попала в расположение гарнизонного батальона? Хотя чему тут удивляться? Где военные мужчины, там обязательно появятся и женщины, но — определенного сорта и занятия.

Длинная красная юбка в крупных зеленых и желтых цветах, розовая блузка и черная шаль на плечах — так выглядела Мариула, цыганка из табора, обитавшего в окрестностях Ясс. По виду князь Петр дал бы ей лет 30. Но цыганки, которых выдают замуж в 12–14 лет, стареют рано. Действительно, в карих ее глазах читалось и детское любопытство, и усталость человека, немало пожившего.

— Мариула умеет гадать, ваше сиятельство, — сообщил майор.

— Я не верю гадалкам, — ответил Багратион.

— Напрасно. Перед Рождеством Христовым она мне предсказала, что жалованье за последнюю треть прошлого года задержат на два месяца. Так оно и вышло.

— Ну, это предсказать нетрудно, — улыбнулся генерал.

— А еще, — не унимался Семен Пустошкин, — история была с поручиком второй роты Белевичем. Ему она нагадала скорую смерть отца и через то — получение наследства. Нынче он в отставке. Уехал к себе в Малороссию. Имея деревню в двести крепостных, можно и не служить.

Цыганка слушала их разговор внимательно. Едва ли она абсолютно все в нем понимала. Но человек в эполетах с густой бахромой, с белым крестом у разреза высокого воротника ей понравился.

— Эй, бриллиантовый мой! — довольно фамильярно обратилась она к генералу от инфантерии. — Коль не веришь, так испытай!

— Что значит «испытай»? — переспросил, недоумевая, Петр Иванович.

В ответ гадалка извлекла откуда-то из складок юбки колоду атласных карт. Затем ловко перетасовала ее, разбросала на столе, сформировав шесть групп по шесть карт. После стала их по очереди брать в руки, рассматривать, точно видела впервые, и рассказывать:

— Ох, сколько важных дел у тебя. Сколько разных людей тебе подвластны. Плохо одно. Тот, кто выше всех, сильно тобой недоволен!

Багратион бросил на нее пристальный взгляд, подумал и сказал:

— Продолжай.

— Вот уж нет, бриллиантовый мой. Сначала позолоти ручку.

Пустошкин, который забыв о своей трубке, смотрел на стол, вздохнул:

— Вот ведь шельма, ваше сиятельство! Она ведь и со мной точно так же поступает.

Князь Петр достал бумажник и положил на ладонь цыганки серебряный рубль-«крестовик». Для нее это был значительный гонорар. Монета мгновенно исчезла в складках юбки, а карты, повинуясь рукам гадалки, продолжили свой хоровод.

— Дорога лежит дальняя, — произнесла Мариула.

— Куда? На север?

— Нет. В горы, в теплые края. Большой город у большой реки.

— Таких городов много, — небрежно заметил генерал.

Цыганка повернула к нему три карты лицевой стороной. В середине находилась дама «пик»: округлое лицо, голубые глаза, черные брови, платье с белой оторочкой, в руке — цветок неизвестного растения.