Тейлор Колдуэлл - Монгол

Борте было понятно, что у Темуджина нет времени на ожидание! Кроме того, она верно рассчитала, что муж станет противиться чужому плану, если он к тому времени выработает собственный. Осторожно, как бы неуверенно, начала она внушать ему, что в самом существовании Бектора для него таится ужасная опасность. Она говорила словно очень неохотно, показывая Темуджину, что только огромная любовь к нему заставляет ее говорить подобные вещи. Не сводя с Темуджина огромных серых глаз, она говорила, что любому человеку трудно поверить в то, что со стороны его брата исходит опасность, даже если об этом говорит его собственная жена. Она изо всех старалась скрыть от Темуджина, что ей известно, какие ужасные у него отношения с Бектором, а ее серые глаза казались невинными.

Темуджин с интересом слушал жену, но лицо его оставалось мрачным и подозрительным, глаза, чем дольше смотрел на красавицу жену, становились влажными и мягкими. Он был страстно влюблен и постоянно ее желал… Она сидела у его ног и говорила тихим, нежным и любящим голосом, а Темуджин неловко перебирал пряди ее темных шелковых волос. Борте слегка наклонилась вперед, чтобы ему было хорошо видно прелестное очертание ее высоких конических грудок, и как бы нечаянно выставила вперед ногу, окутанную мягкой тканью, позволяющей видеть приятную округлость бедра и стройную лодыжку. Говоря мужу разумные вещи, Борте приправляла их призывом к удовольствию и страсти. Она понимала, что все аргументы окажутся более весомыми, если к ним добавить намек на страсть. Борте презирала мужчин, чья сила и решительность исчезали при виде волнующейся женской груди и чьи знания становились ненужными, когда перед мужским взором открывались стройные пышущие страстью бедра.

Темуджин, как она успела заметить, славился тем, что не мог устоять перед красивой женщиной. Он начал волноваться и отвел глаза в сторону. Он понимал, что его жена была совсем не глупа, но признавать это ему не хотелось. Он сам давно приговорил Бектора к смерти, и когда Борте пыталась ему намекнуть на это, она только лишний раз подписала смертный приговор сводному брату своего мужа.

Однако Темуджин ей ничего тогда не сказал, впрочем, до конца жизни он никогда не делился с ней своими важными планами. Был только один человек, которому он рассказывал все.

В Джамухе было что-то, чего тайно побаивался Темуджин. Сам он никогда не чурался нечестных или отвратительных деяний, считая, что ради достижения можно использовать все цели и средства, что деяние было отличным, если оно принесло желаемые результаты. Темуджин понимал, что Джамуха, у которого не было в душе холодного расчета, так не думал. Кюрелен мог не одобрить какое-то действие и высоко поднимать брови, но если Темуджин добивался поставленной цели, тот лишь шутил и смеялся, забыв о своем прежнем мнении. Шепе Нойон обожал веселые приключения и был доволен, если все шли к поставленной цели по-умному и с шуточками. Субодай никогда не осуждал ни единого человека, а Касар просто обожал Темуджина, и для него в Темуджине не было отрицательных качеств. Лишь Джамуха не радовался результатам, если они достигались нечестными средствами, тогда он строго и серьезно смотрел на Темуджина, и тому становилось стыдно, от этого Темуджин злился на своего несгибаемого друга. Ему никогда не удавалось что-то скрывать от Джамухи, но сейчас он дал себе обещание, что сохранит в тайне задуманное и не проговорится другу, которому для его же пользы лучше находиться в неведении относительно планов Темуджина.

Бектор должен быть убит без всяческих отсрочек, как Темуджину намекнул Кюрелен. Бектор не должен мучиться перед смертью, убийство должно быть простым, ведь оно было вызвано только необходимостью. Так он решил для себя. Когда Темуджин увидел Джамуху, он едва не проговорился, но смолчал. Каждый день он обещал, что поговорит с другом и убедит в необходимости расправиться с Бектором, однако, глядя в серьезные строгие глаза Джамухи, никак не мог найти нужных слов.

Джамуха понимал, что Темуджин хочет рассказать ему нечто неприятное, и это страшило его. Он также понимал, что Темуджин не сможет по обыкновению как бы небрежно рассказать ему о совершенном поступке. На этот раз поступок был слишком важным. Осознавая это, Джамуха одновременно ощущал успокоение и страх. Ему не хотелось слышать ничего неприятного, и он убедил себя, что чем дольше он ничего не узнает, тем дольше он сохранит свой душевный покой.

Когда Темуджин предложил ему поехать покататься, Джамуха подумал: «Сегодня он мне все расскажет».

Он не мог понять, ощущает ли он облегчение или страх.

Друзья отправились в пылающие красные холмы и миновали синие горы, углубились в земли Тогрул-хана, богатые зелеными, пышными, но узкими пастбищами. Здесь им никто не мог помешать. Они остановились у огромного вулканического валуна, дававшего небольшую тень. Темуджин ласково улыбнулся своему другу, и это, как всегда, вызвало ответную улыбку. Они спешились и сели в черной тени на фоне сверкающего белого света выжженной пустыни. Темуджин предложил другу рисовое вино. Он был очень разговорчивым и смеялся больше обычного. Смех звучал резко, будто шел не от открытой души. Джамуха отчего-то чувствовал себя неуютно и с трудом выдавливал из себя улыбки, к тому же шутки Темуджина были злыми и острыми. Казалось, молодого хана сжигала лихорадка, его внутреннее волнение выражалось в зеленом сиянии глаз, в красных пятнах на высоких бронзовых скулах и в том, как резко белели влажные крупные зубы. В самом центре варварской души, подобно красным углям, горел огонь смущения. Его всегда мало волновало, что могут подумать о нем другие люди, но он нуждался в одобрении своего друга. Наконец он заметил небрежно:

— Через несколько дней я отправляюсь к Тогрул-хану со своими предложениями и требованиями. Со мной отправишься ты, Шепе Нойон, Субодай и Касар. Но я не могу решить, кто будет поддерживать порядок и союз среди моих людей, когда меня с ними не будет? Тебе известно, что без меня они волнуются, трясутся от страха, как горная антилопа, и могут разбежаться в разные стороны. Нам следует серьезно подумать об этом.

На секунду Джамуха почувствовал облегчение. Значит, не все так плохо…

— Конечно, этим займутся Кюрелен и твоя мать, — ответил он. — У них есть опыт и мудрость. Твоя жена тоже умная, и ей не занимать решительности. Еще остается шаман. Ему известны его обязанности, и он понимает, что для него лучше.

Лицо Темуджина потемнело, и глаза превратились в сверкающие изумруды. Он отвернулся и начал кусать губы, а потом тихо сказал:

— Шаман! Я ему не доверяю. Когда я уеду, он снова начнет плести заговоры против меня. У священников — короткая память, когда речь идет об их выгоде!