Николай Костомаров - Кудеяр

Отлучение от науки и литературы длилось до 1856 г. Но и в эти черные дни Костомаров не прекращал работу. Он закончил труд о Богдане Хмельницком (1857), написал сочинение ’Бунт Стеньки Разина" (1858). В Саратове он оставался до 1859 г. (безвыездно до 1852 г.), когда Петербургский университет пригласил его на кафедру русской истории. По странному совпадению, на которые так щедра жизнь, любящая грубую, лобовую драматургию, он занял место, освободившееся в связи с уходом в отставку Н.Г.Устрялова.

Началась самая счастливая пора в жизни Костомарова. Петербургская публика знала его преимущественно как исторического беллетриста, сейчас она увидела большого ученого и вдохновенного лектора. Как и в Киеве, на его лекции ходили люди, вовсе чуждые университетской учености, но интересующиеся российской историей. Костомаров, желающий до конца быть понятым, так определил цели своего курса: "Вступая на кафедру, я задался мыслью в своих лекциях выдвинуть на первый план народную жизнь во всех ее частных видах. <..> Русское государство складывалось из частей, которые прежде жили собственной независимою жизнью, и долго после того жизнь частей высказывалась отличными стремлениями в общем государственном строе. Найти и уловить эти особенности народной жизни частей Русского государства составляло для меня задачу моих занятий историей" [3] Костомаров Н-И. Автобиография. С. 113–114. .

У Костомарова было теперь все: прочное положение, успех, литературная слава, признание в авторитетных научных кругах, лестная и вполне справедливая репутация смелого, оригинального исследователя. Но Костомарова все это почти не занимало — истинно важным для него было лишь одно: работа мысли, упрямо пробивающейся к истине. Чутко вслушиваясь в шумы далеких эпох, он по-новому увидел историю образования Московского государства. И тут он оказался равно далек и от славянофилов, и от Сергея Соловьева: от мистического преклонения перед народом и от одностороннего увлечения идеей государственности. Свои взгляды он излагал в печати, чем навлек на себя неудовольствие многих коллег и сильных мира сего. После каждой его лекции в университетской аудитории ему устраивали овацию… Но тучи над головой слишком независимого профессора сгущались.

Его официальное положение еще более ухудшилось, когда он принялся разрабатывать другую, любимую с юных лет тему: о самостоятельном значении малороссийской народности. Тут против Костомарова объединились польские и великорусские писатели; властям тем более не понравились идеи, развиваемые Костомаровым. Нужен был лишь повод, чтобы отстранить его от преподавательской деятельности. Воспользовались ситуацией, связанной с так называемым вольным университетом. В 1861 г. в связи со студенческими волнениями был закрыт С.-Петербургский университет, и Костомаров с другими учеными стал читать открытые лекции в помещении городской думы. Власти с неодобрительной настороженностью следили за этой новацией. И когда профессор П.В.Павлов в статье "Тысячелетие России", читанной им на литературном вечере, допустил вольномыслие, его выслали из столицы. В знак протеста студенты и распорядители лекций решили закрыть вольный университет. Костомаров, сам переживший некогда трагедию, подобную павловской, явил нежданную и странную душевную слепоту. Вместо того чтобы присоединиться к протесту коллег, он пришел на очередную лекцию и был освистан аудиторией. Ему казалось, что он явил стойкость посреди всеобщей растерянности, но общественное мнение расценило его поступок как соглашательство. Ему пришлось выйти из состава с. — петербургской профессуры.

Вернуться к преподавательской деятельности Костомарову не удалось. Министерство просвещения, и так едва терпевшее слишком самостоятельного и популярного профессора, воспользовалось охлаждением к Костомарову прогрессивной части общества и перекрыло ему все пути к преподаванию.

Со временем печальная история забудется, Костомарова станут приглашать Киевский и Харьковский университеты, но он должен будет отвечать отказом. "Министр… объявляет мне, — писал Костомаров, — что он не утвердит меня ни в один университет и что если я хожу по Петербургу и цел, и невредим, то за это следует благодарить Господа Бога" [4] Рус. старина. 1886. № 5. С. 333. . Конечно, Костомарову было горько, он обладал мощным даром непосредственного влияния на аудиторию и ценил в себе этот дар. Для самовыражения теперь осталось лишь письменное слово, которым Костомаров прекрасно владел. Этот период его жизни ознаменован глубокими научными исследованиями: в 1863 г. была опубликована монография "Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Новгород — Псков — Вятка", в 1869 г. — "Последние годы Речи Посполитой", в 1870 г. — "Начало единодержавия в Древней Руси".

Стремясь донести до широкого читателя результаты своих исследований, Костомаров начал издавать с 1873 г. "Русскую историю в жизнеописаниях ее главнейших деятелей" — эту поистине русскую историческую энциклопедию. Будучи членом Археографической комиссии, выпустил 12 томов "Актов, относящихся к истории Южной и Западной России…".

Позже, особенно после перенесенной тяжелой болезни и сильного ослабления зрения, стиль Костомарова как-то подсушился, из-под его пера уже не выходят те великолепные характеристики и сочные образы, что придавали такой блеск его исследованиям и много способствовали популяризации исторической науки. Он сохранил в нетронутости лишь удивительную трудоспособность и не откладывал пера вплоть до того часа, когда мучительная болезнь превратила его жизнь в затянувшуюся агонию.

В этот печальный период его жизни ему было дано запоздалое счастье соединиться с женщиной, которую он любил и называл невестой еще до своей ссылки в 1847 г. Тогда она стала женой другого, теперь, овдовев, пришла к тому, кто ждал ее без малого тридцать лет.

Николай Иванович Костомаров, замечательный ученый, талантливый исследователь, блестящий популяризатор, скончался в 1885 г. Его похоронили на Волковом кладбище в Петербурге.

Н. И. Костомаров напоминает мне чем-то Н.А.Полевого, хотя Костомаров был ученым-историком в отличие от злосчастного редактора "Московского телеграфа". Недостаток исторических знаний не помешал Полевому выступить в качестве соперника прославленного Н.М.Карамзина. И Полевой и Костомаров совмещали историческую науку с беллетристическим творчеством, оба были неутомимы и невероятно производительны — вечные труженики, и оба, мягко говоря, не всегда оставались на высоте своих лучших достижений. Последним особенно грешил Николай Полевой, но, в его тягчайшей нужде, ему приходилось писать по несколько печатных листов в сутки (днем и ночью), чтобы прокормить семью черствым хлебом литературной поденщины. Н. Костомаров не знал таких крайних обстоятельств и все же проявлял порой снисходительность к собственному творчеству. В определенной степени это относится и к предлагаемой вниманию читателей исторической хронике "Кудеяр". Я вовсе не хочу обескуражить читателей, напротив: не питая излишних иллюзий, скорее извлечешь пользу и удовольствие из чтения этой хроники.