Генрик Сенкевич - Генрик Сенкевич. Собрание сочинений. Том 9

— Ты вот сам говоришь об этом, а Юранда требуешь предать суду. Чего же вы хотите?

— Справедливости и возмездия.

Князь сжал свои костистые кулаки и повторил:

— Господи, дух терпения даруй мне!

— Вельможный князь, вы и про то вспомните, — продолжал Данфельд, — что наши своевольники чинят обиды только мирянам, к тому же не принадлежащим к германскому племени, ваши же поднимают руку на немецкий орден и тем самым поносят спасителя. А каких мук и какой кары стоит тот, кто поносит крест господень?

— Послушай! — сказал князь. — Не воюй ты именем бога, его ведь не обманешь!

И, взяв крестоносца за плечи, он с такой силой потряс его, что тот смешался и заговорил уже более мягким голосом:

— Коли правда, что наши гости первыми напали на Юранда и не отослали кнехтов, я не похвалю их за это; но правда ли, что Юранд принял вызов?

Тут Данфельд неприметно подмигнул господину де Фурси, как бы давая понять, что тот должен отрицать это; но де Фурси либо не мог, либо не пожелал это сделать и сказал:

— Он хотел, чтобы мы отослали кнехтов и сразились с ним и двумя его товарищами.

— Вы в этом уверены?

— Клянусь честью! Я и де Бергов согласились, а Майнегер не дал своего согласия.

Но тут князь прервал де Фурси:

— Комтур из Щитно! Вы лучше других знаете, что Юранд не отказывался от вызова.

Затем, обратившись ко всем, он сказал:

— Коли кто из вас хочет драться с Юрандом конный или пеший, я даю ему свое позволение. Убьет он Юранда либо в плен возьмет, тогда мы господина Бергова отпустим на волю без выкупа. Большего от меня не ждите, ничего у вас не выйдет.

После этих слов воцарилось немое молчание. Как ни отважны были и Гуго фон Данфельд, и Зигфрид де Лёве, и брат Ротгер, и брат Готфрид, однако они слишком хорошо знали грозного хозяина Спыхова, чтобы отважиться драться с ним не на жизнь, а на смерть. Это мог сделать разве только чужеземец, прибывший из дальних стран, например де Лорш или де Фурси, но де Лорш не присутствовал при этой беседе, а господин де Фурси весь еще был во власти страха.

— Один раз только я его видел, — пробормотал он, — и больше не хочу.

— Монахам возбраняется принимать участие в поединках, — сказал тогда Зигфрид де Лёве, — разве только по особому позволению магистра и великого маршала; но мы не просим позволения драться, нет, мы требуем, чтобы вы отпустили де Бергова на свободу, а Юранда обезглавили.

— Не вы устанавливаете законы в этой стране.

— До сих пор мы терпели тяжелых соседей. Но магистр сумеет воздать им по заслугам.

— Что до Мазовии, так руки коротки и у вас, и у вашего магистра.

— Магистра немцы поддерживают и император римский.

— А меня поддерживает король польский, которому подвластно больше земель и народов.

— Разве вы, вельможный князь, хотите войны с орденом?

— Если бы я хотел войны, то не ждал бы вас в Мазовии, а пошел бы на вас войной; но и ты мне не грози, я не боюсь.

— Что же мне доложить магистру?

— Ваш магистр ни о чем не спрашивал. Говори ему что хочешь.

— Тогда мы сами отомстим преступнику и покараем его.

Вытянув руку, князь погрозил крестоносцу пальцем под самым его носом.

— Берегись! — сказал он сдавленным от гнева голосом. — Берегись! Я позволил тебе вызвать Юранда на поединок, но коли ты с войском ордена вторгнешься в мою страну, тогда я на тебя ударю — и не гостем, а узником ты у меня будешь.

Видно, терпение у князя лопнуло, он бросил шапку на стол и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Крестоносцы побледнели от ярости, а господин де Фурси смотрел на них как безумный.

— Что же будет? — первым спросил брат Ротгер.

А Гуго фон Данфельд чуть не с кулаками накинулся на господина де Фурси:

— Зачем ты сказал, что вы первые напали на Юранда?

— Это ведь правда.

— Надо было солгать.

— Я приехал сюда не лгать, а драться.

— Нечего сказать, здорово ты дрался!

— А ты от Юранда не бежал до самого Щитно?

— Pax! — сказал де Лёве. — Этот рыцарь — гость ордена.

— Да и все равно, что он сказал, — вмешался брат Готфрид. — Без суда Юранда не покарали бы, а на суде все бы вышло наружу.

— Что же будет? — повторил брат Ротгер.

На минуту воцарилось молчание, после чего заговорил суровый и непреклонный Зигфрид де Лёве.

— Надо раз навсегда покончить с этой кровавой собакой! — сказал он. — Де Бергов должен быть отпущен на волю. Мы стянем кнехтов из Щитно, из Янсборка, из Любавы, возьмем хелминскую шляхту и ударим на Юранда… Пора покончить с ним!

Но коварный Данфельд, который умел взвесить все доводы, прежде чем сделать решительный шаг, закинул руки за голову, нахмурил брови и после раздумья сказал:

— Без позволения магистра нельзя.

— Если все удастся, магистр нас одобрит! — сказал брат Готфрид.

— А если не удастся? Если князь двинет копейщиков и ударит на нас?

— Между ним и орденом мир: не ударит!

— Эва! Мир-то мир, но мы его первые нарушим. Наших кнехтов не хватит против Мазуров.

— Магистр вступится за нас, и будет война.

Данфельд снова нахмурил брови и задумался.

— Нет, нет! — сказал он через минуту. — Если все удастся, магистр в душе будет рад… Он отправит к князю послов, начнутся переговоры, и все сойдет нам с рук. Но в случае поражения орден не вступится за нас и не объявит войны князю… Другой для этого нужен магистр… Князя поддерживает польский король, а с ним магистр не станет ссориться.

— Ведь захватили мы землю добжинскую, значит, не страшен нам Краков.

— Тогда у нас был предлог… Опольский князь… Мы взяли ее как залог, да и то…

Он огляделся кругом и, понизив голос, прибавил:

— Слыхал я в Мальборке, что коли пригрозят нам войной, так мы отдадим ее назад, только бы нам залог вернули…

— Ах, — воскликнул брат Ротгер, — будь с нами Маркварт Зальцбах или Шомберг, которые передушили щенят Витовта, они бы сумели справиться с Юрандом! Кто такой Витовт? Наместник Ягайла, великий князь, а Шомбергу все сошло с рук… Передушил детей Витовта — и ничего! Что и говорить, мало среди нас людей, которые справились бы с любым делом…

При этих словах Гуго фон Данфельд оперся локтями на стол, опустил голову на руки и надолго погрузился в размышления. Вдруг глаза у него заблестели, он по привычке утер тыльной стороной ладони влажные толстые губы и сказал:

— Да будет благословенна та минута, когда вы, благочестивый брат, помянули имя храброго брата Шомберга.

— А в чем дело? Вы что-нибудь придумали? — спросил Зигфрид де Лёве.

— Говорите скорей! — воскликнули братья Ротгер и Готфрид.

— Послушайте! — сказал Гуго. — У Юранда есть здесь дочка, единственная, которую он крепко любит и бережет как зеницу ока.

— Да, мы ее знаем. Ее любит и княгиня Анна Данута.