Константин Гурьев - Без срока давности

— У отца и его товарищей было иное мнение. Сам я в эту папочку не заглядывал, так что, как говорится — табула раса, чистая доска, незамутненное сознание. Это я к тому говорю, что вы, если понадобится, обращайтесь за советом или мнением. Гарантирую беспристрастность, несмотря на свое особое мнение, — усмехнулся Феликс Александрович.

— Один вопрос уже есть: если заговора не было, а Ежова назначили, значит, заговор выдумали. Кто это мог быть?

— Как всегда, — усмехнулся Дружников. — Нужен был повод для уничтожения одной из соперничающих группировок. И группировка скорее всего объединяла людей из разных ведомств и кругов. Обычная практика политической борьбы, всего-навсего принимающая новые, иногда причудливые формы. И не говорите, что в этом наша уникальность. Вы — человек образованный и должны знать, что такова мировая практика.

— Но не в таких же формах! — невольно воскликнул Корсаков.

— Да, это еще как сказать. Вы помните историю с Каином, убившим брата своего, Авеля? А ведь, если верить Библии, все население Земли тогда исчислялось четырьмя человеками, так? Адам, Ева и два их сына. Значит, двадцать пять процентов населения Земли стали жертвами политических интриг и репрессий, — в голосе звучала нескрываемая ирония. — Я уж не говорю о какой-нибудь английской революции, когда головы летели налево и направо. А французы чем лучше? Вы помните их историю? Затрудняетесь? Понимаю. Так вот, изящные и веселые французы в сентябре тысяча семьсот девяносто второго года в течение нескольких дней перебили больше тысячи заключенных, опасаясь, что те «смогут» выйти из тюрем и напасть на мирных парижан. Без всякого суда просто врывались в камеры и уничтожали «врагов народа». Ну, о том, как воевали американцы сами с собой, то есть Север против Юга, и упоминать не буду! А вы говорите, будто Россия — исключение. Отнюдь! Россия — просто частный случай, один из многих. Впрочем, что это я? Ваши взгляды — ваше дело. Что касается «заговора», то в нем просто-напросто сплелись интересы самых разных группировок, сражавшихся и за НКВД.

Дружников побарабанил пальцами по столу, потом заговорил снова:

— Не то чтобы пророчествую, но просто советую. Скорее всего вы, забравшись в материалы, будете удивлены объемом, и вам понадобится какая-то фигура, помимо Ягоды. Так вот, обратите внимание на Бокия. Глеб Бокий был одним из создателей ВЧК, и двадцать лет был одним из руководителей. Причем, заметьте, руководителей реальных, как сказали бы сейчас. Его Специальный отдел занимался самыми разными вещами. Даже сейчас нет точной информации, какими конкретно делами занимался Бокий. Я имею в виду не простую номенклатуру, не перечисление его должностных прав и обязанностей, а то, что называется фактическим осуществлением работ, понимаете?

Дружников помолчал, будто, взвешивая, можно ли сказать Корсакову то, что он хочет, потом продолжил:

— Многое удалось выяснить отцу и его товарищам. Они, например, точно установили наличие некоей связи между «заговором» и Бокием, но какова была его роль — неведомо. Впрочем, я просто передаю мнение отца, не больше. Все остальное — в ваших руках, Игорь Викторович!

Плюснин: Алло.

Неизвестный собеседник: Мы сейчас пасем Корсакова.

П.: Знаю, и что?

НС.: Ну, мне отзвонились, что он отправился на похороны. Короче… Я сейчас на этих самых похоронах был…

П.: На каких похоронах?

НС.: В том и дело. Хоронили Зеленина.

П.: Кого? (после паузы, уже возбужденно) Кого???

НС.: Того.

П.: Ну может, сосед, мало ли…

НС.: Ага. Корсаков на похоронах всем заправлял, к нему после поминок все подходили, соболезновали.

П. (после долгой паузы): Ты, видимо, не мог ошибиться?

НС.: Не мог.

П.: И что теперь?

НС.: Я поэтому и звоню. Как бы тут не напороться.

П.: Да, ты прав. Если что, огребем неприятностей по самое «не хочу». Давай так: ты все выясни, а за ним пока — только очень осторожный контроль маршрутов, не больше, ясно? Ни в коем случае не трогать!

НС. (с облегчением): Ясно. Ясно, все сделаем.

Много лет назад Алексей Житников работал в вузе. В политехническом институте он читал лекции по истории КПСС. Была в те времена такая наука и такая партия. Впрочем, тогда уж обо всем по порядку…

Сразу после школы Алеша Житников ушел в армию. Крепкий и сообразительный парень попал в погранвойска, на Дальний Восток в первой половине семидесятых, когда на границе продолжалась необъявленная война с Китаем. О службе Житников рассказывал мало, но после демобилизации вернулся уже почти коммунистом, с рекомендацией для поступления в институт. А это по тем временам было очень много.

Его всегда влекла география, и поступил он на географический факультет. Правда, в основном там учились мальчики и девочки после школы, которые к нему обращались, чуть ли не по имени-отчеству и в компании не приглашали. Да он и сам не стремился в эти сборища, в которые собирались стихийно, напивались моментально, рассыпались по углам и кроватям стремительно, а потом начинали «выяснять отношения».

Алексей еще в детстве узнал цену дракам, драться умел, но сторонился их, избегал, насколько было возможно.

Да, и свободного времени у Житникова было немного.

На втором или третьем курсе ему попалась книга о том, что «истории», в общем-то, и нет. И что все эти цари-императоры были, оказывается, одним и тем же человеком. И никаких татар не было, и никто Русь не неволил. Леше стало интересно, и он пошел на исторический факультет, находившийся в соседнем корпусе.

В коридоре он случайно встретил Павла Алексеевича Грибкова. Грибков возглавлял партком института лет пятнадцать, вникал во все и решал подчас вопросы, более важные, чем мог бы решать ректор.

Войну Грибков встретил на погранзаставе, поэтому, узнав, что Житников — тоже «погранец», стал за ним присматривать. И уважал потому, что тот никогда и нигде не хвастал своей службой на границе.

Выслушав удивленный вопрос Алексея, Грибков сказал:

— Вот, надо было тебе, парень, не географией заниматься, а историей. Видишь, чего там всякие жиды и вредители намутили. Сам должен понимать: все это на руку нашему классовому противнику. Ты для чего в партию вступил?

— Чтобы строить коммунизм, — не раздумывая, ответил Житников.

— Ну, правильно. Но строить его можно по-разному. Ты вот что, — Грибков сделал паузу. — Поговорят с тобой, кто следует…

Через пару недель секретарша деканата Леночка вызвала его с занятий:

— С тобой хотят поговорить. — И спешным полушепотом сообщила, что «Борис Петрович» «оттуда», и наморщила лобик, показывая, как высоко сидит грозный «Борис Петрович».