Иван Ефремов - Лезвие бритвы (илл.: Н. Гришин)

— И слава Мадонне! Слушай, Чезаре, а что, если мы поедем в Индию? Пусть меня в самом деле лечат йоги или тибетские врачи. Говорила я тебе, что совсем не больна, ну, просто что-то забыла.

— До Индии далеко и дорого.

— А мы пошлем каблограмму капитану Каллегари. Пусть приезжает в Индию. У него наши алмазы…

— Ш-ш! Замолчи! — Художник в испуге оглянулся.— Подумаем в гостинице, возьмем справочники.

— Чезаре, я знала, что ты согласишься,— Леа повисла у него на шее, к негодованию накрахмаленной медсестры, поднимавшейся им навстречу.

Чезаре не успел опомниться, как Леа стремглав пронеслась вниз, к Сандре, ожидавшей их в холле.

— Профессор нас прогнал, ура! И мы едем в Индию!

Сандра растерянно посмотрела вверх по лестнице на Чезаре. Тот, улыбаясь, развел руками.

— И Сандра поедет с нами! — не успокаивалась Леа.— Завтра же! Бежим на почтамт посылать каблограмму Каллегари.

— Да объясните же хоть вы, Чезаре,— рассердилась Сандра.— Леа, ну, она уж такая…

— Сумасшедшая,— докончила Леа,— профессор это подтвердил, и теперь я могу делать что хочу. И ничего мне не будет. Вот дерну за нос этого надутого господина!

«Надутый господин», кого-то ожидавший в холле, с удовольствием посмотрел на озорную, горевшую румянцем Леа и красивую Сандру.

— Поедемте с нами,— предложил Чезаре, в свою очередь, и с несвойственным ему смущением добавил: — Я к вам привязался, как к сестре. А Леа — вы сами знаете! Да что там говорить, берите сигарету, думайте и соглашайтесь! Я должен закурить! После ужасной отравы — профессорского угощения — во рту смолокуренный завод. Совсем не то, что вчерашнего профессора с голубыми сигаретами.

Сандра, волнуясь, закурила, смяла и бросила сигарету.

— Знаете, я поеду с вами. Спасибо!

Леа кинулась к подруге, покрыла ее поцелуями, растрепала. Сандра крепко пожала руку художника.

Они вернулись в отель только к вечеру. Сандра стояла под душем, когда в дверь ее номера постучал Чезаре и попросил впустить его на минутку. Сандра завернулась в халат и с мокрыми волосами выбежала из ванной. Чезаре запер дверь и потащил Сандру к окну, задернутому шторой.

— У нас был обыск! — встревоженно сообщил Чезаре.— Странно, что добрались до нас только теперь.

— Что-нибудь пропало?

— Пропало! Пленка со снимками Леа в короне и все отпечатки. Теперь нет никакого следа находки. Только в нашей памяти.

— Знаете, Чезаре, мне кажется, что это дело рук вашего нового знакомца.

— Профессора из Турции? Зачем ему пленка, если я отдал хороший снимок?

— А может быть, ему нужны увеличения? Трудно разгадать истинные намерения, когда не знаешь побудительной причины. Вы сами говорили, что он ушел с угрозой. Неизвестно еще, кто он на самом деле. Капитан Каллегари мне рассказывал, что в Танжере, международном воровском центре, британский паспорт стоит всего пятьдесят фунтов, а американский и совсем пустяки — двадцать.

— Ну ладно, что поделаешь. Ясно, что надо удирать отсюда, пока целы. Алмазы, корона, таинственные незнакомцы. Пора! Надо уметь вовремя уйти со сцены. Идите к нам скорее!

— Я только оденусь.

— …Есть постоянная линия с хорошими пароходами — Кейптаун — Бомбей — четыре с половиной тысячи миль. Можно добираться через Аден. Тоже есть линия,— сообщила Сандра, перелистав красочные проспекты и толстый справочник.— Раз в две недели. О, несчастье, позавчера ушел теплоход на Бомбей! А вот примечание, что в осеннее время линия на Аден по особому расписанию. Неужто сидеть здесь еще две недели?

— А самолеты?

— С самолетами тут что-то сложное. Надо лететь в Иоганнесбург, оттуда или в Каир, или опять же на Аден и Карачи. Обойдется в огромную сумму.

Сандра обернулась на прикосновение руки Леа.

— Испытаем счастье, а? Мое счастье? Давайте позвоним в порт! — Леа сняла трубку и подала ее Сандре.

Та довольно долго ждала ответа. Брови Сандры поднялись от удивления, она переспросила:

— Завтра? Завтра? — и повесила трубку.

— Ну что? — не вытерпела Леа.

— В порту французский теплоход, направляющийся в Бомбей. Отходит на рассвете. Есть места, и в дешевом туристском классе,— Сандра взглянула на часы,— десять часов до его отхода. Поехали?

Леа вскочила.

— Едем немедленно!

Пассажиры двадцатитысячетонного черного с белым теплохода «Шалимар» крепко спали, когда он покинул Кейптаун. Сандра, Леа и Чезаре стояли у поручней, ежась от предутреннего ветра, и, не отрываясь, смотрели на амфитеатр города, в котором пришлось пережить так много за короткий срок.

— Вы не сетуете, Сандра, что мы потащили вас с собой, навстречу неизвестности? — спросил Чезаре девушку, задумавшуюся и грустную.

— О нет! Я благодарна вам. И ни о чем не жалею, поверьте. Мне хорошо с вами, так хорошо, потому что я всегда чувствую за спиной дружескую готовность к помощи. Я очень много думала в нашем долгом путешествии. Теперь я знаю, насколько мы все одиноки в жизни. Надо быть друзьями, надо всегда чувствовать вокруг себя дружеское участие, уверенность в помощи, ежедневную духовную связь, общение, деловую поддержку. Даже если захочется уединиться. Тогда появляется большая внутренняя сила, смелость, сознание своего единства с хорошими людьми.

И думается, почему бы людям не создавать дружеских союзов взаимопомощи, верных, стойких и добрых? Вроде древнего рыцарства, что ли, не знаю, как уж назвать. Насколько стало бы легче жить. А дряни, мелким и крупным фашистикам, отравляющим жизнь, пришлось бы плохо.

— Отличная мысль, Сандра! Пока составим втроем наш рыцарский орден.

— И включим сюда дядю Каллегари,— предложила Леа.

— И лейтенанта Андреа, когда он вернется! — сказал Чезаре.

Кейптаун исчез за береговым выступом. Ветер донес на палубу вопль электропоезда, и Сандра зябко вздрогнула.

— Пора в каюту, ветер уже совсем не тот, с каким мы пришли сюда на «Аквиле»,— предложила Леа.

— И мы не те,— отозвалась Сандра,— после всего мы стали серьезнее, и суровей, и… может быть, лучше.

— Тебе телеграмма,— величественная, серебряно-седая женщина подала голубоватую бумажку молодому человеку, только что вошедшему и склонившемуся к ней с нежным поцелуем. Тот перервал заклейку пальцем и обрадовался.

— Мама, завтра приезжает Леонид Кириллович! Я пойду встречать. Может быть, уговорю остановиться у нас.

— В прошлый раз это тебе не удалось.

— Он сказал, к нему всегда ходит много народу и он боится тебя обеспокоить.

— И полно, чего это он? Люди моего поколения умеют никому не мешать, не в пример вам, молодежи…

— Знаю, мама, и признаю. Но согласись, что это в какой-то мере зависит и от вас — ведь не на пустом же месте вырастает новое?