Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1

Где же мальчик? Быть может, он умер от голода, пока она утопала в роскоши, или, может быть, замерз, пока она нежилась на мягком шелку; быть может, его пытали и сожгли, как ведьмино отродье, в то время как она отдавалась тому самому лорду, который дал это кровавое приказание?

Через преданных ей лиц Кэт навела справки, населено ли еще развалившееся аббатство близ Эдинбурга, не слышно ли чего-нибудь о колдунье и ее ребенке. Ей рассказали о том, как многих ведьм выставляли к папистскому столбу, а потом воздвигли большой костер, на котором и сожгли их всех во славу божию. Среди многих незнакомых ей имен упоминалась и Гуг, которая была в особенности одержима и мучима дьяволом. Ее пришлось три раза сечь розгами, пока она призналась.

Кэт стало страшно, ей казалось, что она слышит вопли несчастных, видит, как пылает пламя костров, смыкаясь над обугленными телами, слышит иронические насмешки и восторги толпы, прерываемые жалобными стонами детей казненных ведьм.

Екатерина позвонила горничной и сказала ей:

— Прикажите заложить экипаж, я должна выехать. Принесите свечи, пусть будет светло! Пошлите за лордом Джорджем!… Я хочу смеха и шуток. К вечеру пригласите Шекспира с его труппой.

— Миледи, — испуганно прошептала камеристка, — там пришел какой-то человек, который хочет во что бы то ни стало переговорить с вами. Мы сказали ему, что вы сегодня не принимаете, но он просит, чтобы вы увиделись с ним, и тогда, по его словам, вы уже найдете время принять его.

Кэт внимательно посмотрела на камеристку, словно желая прочесть на ее лице, друг или враг этот незнакомец. Был ли то любовник, который долгое время пренебрегал ею, а теперь хочет приготовить ей приятный сюрприз, человек, с которым она может смеяться и шутить и прогнать мрачных призраков с души, или это враг, быть может, сам Бэклей или посланный от него человек?

— Сказал ли он, как его зовут? Я никого не принимаю, если мне не назовут сначала имени! — сказала Кэт.

— Миледи, он не захотел назвать свое имя, но уверяет, что знает вас лучше, чем все английские лорды. Это — кавалер, он одет во французское платье, но говорит по- английски с шотландским акцентом и с виду так мрачен и серьезен, словно Черный Дуглас шотландских болот.

При слове «шотландец» лицо у Кэт побледнело как мел, и колени подогнулись.

Как это камеристка могла увидеть в мрачном посетителе Дугласа? Ведь один из них был отцом ее ребенка. Что же сказать ему если Дуглас спросит: «Кэт, где мой ребенок?» Но что если он явился не за тем, чтобы грозить, а принес ей весточку о ее ребенке?

Но с доброй, или с плохой вестью пришел он, а ему была известна ее тайна; одно только слово — и графиня Гертфорд лишится всего своего очарования, титула, ранга и богатства. Что если он уже разболтал о цели своего посещения? Неужели ей снова придется спасаться бегством, быть исключенной из кругов знати, подвергнуться презрению поклонников и насмешкам своей челяди? Неужели она должна решиться на вечный позор ради неверного утешения? Почему бы этому человеку не написать ей?

— Я не выйду сегодня! — сказала графиня Гертфорд. — Я не хочу никого видеть. Дайте этому шотландцу денег, и пусть он уйдет.

— Миледи, он не похож на нищего. Он не принимает никаких отговорок.

— Что? Не хочет уходить? Да что, в самом деле, разве я не госпожа в своем доме? Пусть дворецкий удалит его.

Графиня повелительно махнула рукой, и камеристка ушла. Она часто видела свою госпожу расстроенной, но никогда не замечала такого беспокойства с явными признаками ужаса.

Но не успела камеристка уйти, как Кэт готова была вернуть ее обратно. Она чувствовала, что таким поведением вызывала подозрения прислуги, и никак не могла сообразить, к какому же решению ей прийти. Задержав дыхание, она прислушивалась, что творится за дверью. А что если вдруг незнакомец силой ворвется к ней. До ее слуха донеслись звуки спора.

Она подбежала к письменному столу. Лорд Т., который часто признавался ей в любви, мог бы помочь ей. Только одно его слово — и назойливый незнакомец исчезнет в тюрьме или его прогонят за границу.

«Милорд, — написала она дрожащей рукой, — какой-то незнакомец силой добивается у меня приема. Защитите меня! Я предполагаю, что это — месть изгнанного Бэклея, который преследует меня. Торопитесь, наградой вам будет моя любовь!»

Она сложила записку и позвонила.

В этот момент в комнату вбежала камеристка.

— Миледи, — закричала она, — это какой-то ужасный человек; мне даже кажется, что он покушается на вашу жизнь. Он обнажил меч и запер дверь, во что бы то ни стало хочет видеть вас!

Кэт улыбнулась — и в этой улыбке можно было прочесть смертный приговор незнакомцу. С того момента, как она приняла твердое решение уничтожить назойливого посетителя только за то, что он был шотландцем, она твердо решила смотреть на него как на врага.

— Скажи этому шотландскому болвану, — воскликнула Екатерина, — что мне очень интересно посмотреть на человека, который хочет пробить путь к даме мечом. Только ему придется немножко подождать, пока я покончу со своим туалетом. Прикажи подать в гостиную вина и стаканы; а с этим письмом пусть сейчас же кто-либо отправится к лорду Т.!

— Миледи, лучше было бы, если бы письмо отнесли через черный ход, а вы подождали, пока прибудет помощь. У незнакомца — пистолеты, а лакеи — большие трусы.

— Делай, что тебе приказывают, и не бойся ничего! — приказала Кэт, и ее глаза сверкнули злобным огнем. — Там, в шкафу, у меня имеется порошок, которым я сдобрю ему вино. Этот порошок усыпит его, и тогда нам легко будет справиться с ним.

— А если он не захочет выпить? Миледи, этот человек словно безумный; он говорит, что стоит ему произнести одно только слово — и никто не осмелится и пальцем дотронуться до него.

— Ступай, он выпьет вино! — воскликнула Кэт, а когда камеристка вышла из комнаты, она мрачно прошептала: — Да, да, его язык должен онеметь, прежде чем моя месть обрушится на его голову. Это — Дуглас, или Бэклей, или даже Вальтер Брай… А!… Одно-единственное слово может погубить меня и отпугнет трусливых лакеев, которые никогда не решатся рискнуть за меня своей подлой жизнью. Но это слово ему не удастся произнести!

Она торопливо подошла к шкафу, достала из коробки порошки, скользнула в гостиную и высыпала зелье в вино, затем засунула за корсаж маленький кинжал и вооруженная таким образом подошла к порогу.

— Пусть незнакомец войдет, — приказала она таким тоном, который ясно показал слугам, что им придется жестоко поплатиться за непослушание, после чего подошла к окну и встала, чтобы иметь возможность в зеркале разглядеть незнакомца, как только он переступит порог гостиной.