Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1

— Перестаньте, Роберт Говард! — перебила его Мария, покраснев от стыда и гнева. — Нет ничего постыднее как издеваться над пленником. Если я изменила, то только для того, чтобы исполнить свою священную обязанность и помочь моей королеве ускользнуть от сыщиков и соглядатаев регента. Вы же — холоп дерзкого тирана. Вы лжете, будто хотите защитить королеву, вы просто исполнительный раб шотландского палача!… Честного врага я еще могла бы уважать — но такого…

В комнату ворвался стрелок и перебил речь Марии Сэйтон воплем:

— Идут!

— Чтобы никто не осмеливался стрелять, пока я не дам знака! — воскликнул Сэррей. — Нам нужно выиграть как можно больше времени.

— Роберт! — воскликнула Мария Сэйтон, падая на колени перед Сэрреем. — Еще раз заклинаю вас, не мешайте королеве бежать. Я готова отдать за это даже свою жизнь!

— Леди, — холодно ответил Роберт, хотя его голос заметно дрожал при этом, — даже если бы я все еще любил вас, как в те первые дни, то и тогда я не послушался бы вас. Нм требуете от меня несчастья Марии Стюарт, я же поклялся защищать ее!

Глухой звук выстрела прогремел со стороны Инч-Магома. Сторожевая пушка замка дала сигнальный выстрел, поднимая тревогу во всех окрестных деревнях, и в тот же момент земля затряслась от топота копыт.

— Слишком поздно! — пробормотала Мария Сэйтон. — Так будьте же прокляты, Сэррей! Пусть будет проклята та женщина, которую вы будете любить в будущем, и да падет она от такого же предательства, какое вы уготовили шотландской королеве!

— Дать залп по коннице! — скомандовал Сэррей, которого страшно задело это проклятие. — Стреляйте в холопов английского палача! Сбрасывайте на их головы плиты и камни!

Голос Роберта гремел в башне, а дикие проклятия и бешеный вой атакующих вскоре доказали ему, что кровавое дело началось. Всадники уже наполовину спешились перед башней, и теперь смерть загуляла по тесно сомкнувшимся рядам. Они не успели еще сообразить, что им угрожает, как сверху на них покатились плиты, положившие сразу на месте несколько дюжин, а громадные камни, сброшенные на них с зубцов башни, убивали на месте всадников вместе с лошадьми. Тем временем сигнальная пушка замка продолжала давать выстрел за выстрелом, призывая население к оружию, и каждая секунда промедления делала спасение бегством все невозможнее. Поэтому все, кто еще не пал окровавленным на землю, поспешили вскочить на коней и дали им шпоры, и через несколько минут были слышны только стоны умирающих и крики торжества победителей.

Для Марии Сэйтон бегство королевы, если бы оно удалось, означало долгожданный выход из невыносимого положения. Вместо того, чтобы терзаться скучным и безрадостным существованием в тесных стенах замка, ей предстояло последовать за Марией Стюарт в Париж, двор которого отличался весельем и блеском. Разрыв с вдовствующей королевой в значительной степени стеснял ее положение, и ей приходилось терпеливо переносить выражения ненависти этой мстительной особы.

И вот уже, казалось, зазвенел колокол освобождения. Она уже увидела в своем воображении, как в Дэмбертоне толпой теснятся французские кавалеры, как Мария Стюарт освобождается от тягостного надзора бессердечной интриганки-матери и от подозрительного недоверия регента. Она уже видела, как несчастный ребенок, постоянно мучимый интригами за оспариваемую власть, наконец-то мог расцветать для радостей своего возраста… И вдруг, в ту самую минуту, когда все это должно было разрешиться, прекрасный сон развеялся без остатка, и вместо освобождения нависла гроза мести регента за задуманную против него измену…

И кому же была она обязана этим горьким разочарованием?

О, это был не фанатик-шотландец, а чужак, беглый англичанин, который встал на сторону регента так же случайно, как при других обстоятельствах мог оказаться на стороне вдовствующей королевы.

А ведь ей и Марии Стюарт этот чужак был обязан своей жизнью, и он как будто был даже растроган видом преследуемого царственного ребенка и клялся ей, что всей целью его жизни будет теперь только ее благо!

И хуже всего, что этот лжец сумел вкрасться в ее сердце, а потом, вероятно, каким-либо лживым обещанием добился благосклонности женщины, из коварных рук которой она, Мария Сэйтон буквально вырвала его на краю гибели.

Мария Сэйтон подсмотрела, как Роберта вводили в спальню королевы. И вместе с грубым презрением к вероломному юноше в ее сердце закралось также сожаление к нему. Ведь она знала, что вдовствующая королева способна только обмануть его. Она знала, как отделывались родственники Медичи от надоевших любовников. Самым сильным выражением презрения к нему за пережитые ею огорчения было показать, что она знает его подлый обман, знает, что он только играл ее сердцем, и все-таки спасает его от яда сирены. Сердце Марии обливалось кровью, но гордость запрещала ей прощать и поддаваться сомнению. Хотя слова прощания в его письме в первый момент подействовали на нее ошеломляющим образом. Если это было новым обманом, то, значит, он был очень искусен и ловок в надругательствах над священнейшими чувствами.

Когда Мария Сэйтон переплыла через озеро, то первым делом хотела спросить, арестован ли Роберт. Одно ее слово могло спасти его от позора и смерти, если бы он поклялся, что не будет мешать бегству королевы. И ее сердце уже заранее ликовало при мысли о сладкой победе.

Но случилось так, что спрашивать ей пришлось бы у самого Роберта, и в его ушах этот вопрос должен был отдаться, как самая горькая насмешка, как жажда мести… И вот она оказалась его пленницей, ее судьба была в его руках. Она напрасно молила его о помощи, на ее мольбы он ответил бранным кличем, выстрелами из сигнальной пушки, звучавшими словно панихида всем надеждам. И если он выдаст регенту затеянный побег, то в этом окажется виновной только она одна.

Мария Сэйтон скользнула к окну. Стрелки торопливо сбегали вниз, чтобы забрать в плен раненых.

— Здесь под лошадью лежит какой-то паж, помогите ему! — крикнул Сэррей. — Господа англичане позаботились обо всем — даже о паже для королевы!

— Кто бы вы ни были, — произнес юношеский голос, — отведите меня к Роберту Говарду или позовите его сюда.

— Роберт Сэррей перед вами. Кто вы такой?

Мария не слышала дальнейшего разговора, но она была страшно поражена. Пленник говорил по-английски, а ведь они ждали французов?

Снова послышался топот копыт, но теперь он раздался с другой стороны.

— Эй, Вальтер Брай! — воскликнул Сэррей. — Нам пришлось поработать без вас, но вы явились все-таки вовремя! Они скрылись в ту сторону, и клянусь, что среди них был лорд Бэклей!

— Лорд? Так это были англичане? Ад и смерть! — загремел Брай. — Стрелки, отдаю все, что у меня есть, если вам удастся захватить этого негодяя!