Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

— Был совершен обман, и больше ничего! Священника удалили, а в церковной книге исчезла брачная метрика.

— Вы сами видели церковную книгу?

— Нет, но ее видел человек, которому я могу верить, потому что, как и вы, верил в порядочность лорда.

— Это — Томас Ламберт?

Брай утвердительно кивнул, и Кингтон знал теперь все, что хотел, а именно, что Ламберт предал графа.

— Странно! — пробормотал он вполголоса. — А я считал этого человека негодяем, который душой и телом предался графу. Но как же он выдал вам графскую тайну?

— Именно потому, что он — не негодяй, потому, что он сам — отец и знает, что значит видеть, как ребенок погибает в нищете, отчаянии и позоре. Если у вас есть сердце, если вы — порядочный человек, то вы должны помочь мне спасти несчастную жертву.

— Сэр, но что же дает вам уверенность предполагать, что леди, которую вы называете Филли, хочет быть спасенной и последует за вами? Да, наконец, и спасение явится несколько запоздалым. Если леди — не супруга графа, тогда она уже потеряла свою честь, и ей не на что рассчитывать больше, как на то, что лорд обеспечит ее изрядной суммой, способной соблазнить кого-либо на то, чтобы дать ей свое имя.

— Вы были бы правы, если бы Филли была бесчестной, но она скорее согласится умереть, чем быть отвергнутой, и лорд знает это. Потому-то я и боюсь самых страшных последствий. Я боюсь, что он не отступит даже перед убийством, если будет вынужден отделаться от нее, когда ему понадобится быть свободным, чтобы стать мужем королевы.

— То, что вы говорите, — сочувственно размышлял Кингтон, — приводит меня в трепет. Разумеется, лорду придется как-нибудь отделаться от леди, если королева согласится стать его женой: королева вспыльчива и ревнива, она прикажет обезглавить лорда, если узнает, что он изменил ей. Таким образом, тот, кто помог бы скрыть где-нибудь леди, оказал бы графу большую услугу. Но где можно было бы скрыть ее?

— Это уж моя забота! Всем, что свято вам, заклинаю вас, снимите с меня оковы и дайте мне возможность исполнить задуманное. Ведь Филли — мой ребенок!

Кинггон сделал вид, будто задумался в нерешительности.

— Если бы ее увезти в Шотландию, — пробормотал он тихо, — если бы ее можно было спрятать там, пока лорд женится, и сказать ему, что она умерла; если бы тогда такой человек, как я, протянул ей руку, то лорду пришлось бы пойти на все, лишь бы купить наше молчание…

Пытливый взгляд Кингтона прочел по выражению лица Брая, что он усилием воли подавляет в себе желание разразиться проклятиями. Хитрый лицемер понял, что Брая нельзя было склонить в пользу подобного плана, и потому он изменил тон.

— Или, — продолжал он, словно ему пришла в голову другая мысль, — если бы доказать лорду неверность супруги, чтобы он оттолкнул ее раньше, чем будет вынужден пойти на преступление? Это, собственно говоря, можно было бы подстроить…

Брай задрожал от ярости и негодования, он понял, что человек, которому он доверился, думает только о спасении лорда, что ему безразлична несчастная жертва.

Кингтон заметил его возбуждение и принял решение: так как Брай не будет действовать в интересах Кингтона, то незачем входить с ним в соглашение.

— Мы спорим из-за выеденного яйца, — сказал он. — Кто может вообще поручиться, что слухи справедливы, что леди увез сам лорд, а не кто-нибудь из его друзей? Очевидно, лорд не может быть женатым, раз в Лондоне является претендентом на руку королевы, и, следовательно, совершенно невиновен. Знаете что? Если я выпущу вас на свободу, то вам лучше всего скрыться за границу и позабыть о ребенке, который порвал всякие узы с вами и не хочет и слышать о вас!

— Никогда! Лучше я умру в этих цепях! — захрипел Брай, уже не сомневавшийся, что Кингтон выведал от него все, что хотел. — Вы думали обхитрить меня, предполагая, что я не остановлюсь в выборе между тюрьмой и позорным бесчестием, очень возможно, что вы даже хотели с моей помощью обмануть своего господина! Отлично придумано, помощник подлеца! Но он еще пожертвует тобой, чтобы сэкономить благодарность и отделаться от соучастника преступления. Ступай и продавай твоему господину свою совесть, но не торжествуй слишком рано. Более могущественные, чем ты, будут искать меня, и когда найдут, живым или мертвым, то твой господин выдаст им тебя. И когда ты, палач клятвопреступника, будешь проклинать его, то моя тень посмеется над тобой.

— Продолжайте, продолжайте и не щадите глотки, — насмешливо ответил Кингтон. — Через недельку я наведаюсь сюда и посмотрю, может быть, после строгого воздержания вы заговорите иначе!

С этими словами он вышел из камеры и с такой силой щелкнул замком, запирая его, что все зазвенело вокруг.

Как ни старался Кингтон быть невозмутимым, угрозы Брая все же навели его на кое-какие сомнения. Ведь он начал слишком большую игру и мог проиграть, если Лейстер не станет супругом королевы. Кингтон был убежден, что только любовь к Филли и боязнь нарушения брака удерживали Лейстера ухватить окончательно руку, которую боязливо протягивала ему Елизавета. Весь двор был уверен, что Лейстер должен восторжествовать, так как королева зашла уже слишком далеко, чтобы вернуться обратно, и что лорду нужно только суметь использовать сложившиеся обстоятельства. Говорили, будто королева втайне уже дала ему свое слово и только колебалась объявить во всеуслышание о своем решении. С другой стороны, из слов Лейстера Кингтон знал, что лорд не решился рискнуть на действия, которые заставили бы королеву сдаться. Поэтому Кингтону казалось самым важным удалить Филли или внушить Лейстеру уверенность, что с этой стороны ему нечего бояться. Если бы ему настоять на этом разрыве, то судьба Лейстера была бы в его руках. Граф не смел бы ни в чем отказать ему, и от него зависело бы устроиться так, чтобы эта тайна защищала его и от самого лорда, в случае если бы тот вздумал отделаться от него. С этой целью Кингтон выкрал из церковной книги метрику и спрятал ее в надежном месте. Что же касалось самого плана овладения Филли, то в данный момент было мало надежд на то, что можно было бы овладеть ею без насилия.

Раздумывая над тем, как бы возбудить у лорда подозрения против Филли — а это было лучшим средством вызвать Лейстера на открытый разрыв с нею, — Кингтон вдруг получил известие, что лорд без предупреждения прискакал в Кэнмор-Кастл. До сих пор каждый раз, когда граф думал навестить свою супругу, он заранее предупреждал Кингтона, чтобы тот мог следить за его безопасностью. Было странно, что именно на этот раз он оставил всякую предосторожность.

«Неужели я уже стал неудобен? — горько подумал он. — Неужели немая леди заключила союз с Ламбертом и объявила мне открытую войну? Клянусь Богом, ничто не могло бы до такой степени ускорить ее гибель, чем это. Ну да чем скорее придет час решения, тем лучше!»