Станислав Блейк - Кровавые сны

Альберто Рамос вдруг понял, что видит общение двух по-настоящему близких людей: в лице инквизитора на мгновение мелькнула теплота и человечность.

— Не будем терять времени, сын мой, — с наигранной важностью сказал Бертрам и направился к лестнице, ведущей вниз. Инквизитор и комендант последовали за ним. Стражники, видя приближение инквизиторов и начальника, предусмотрительно подготовили факелы, так что внизу, в камере, где лежала тварь, было достаточно светло.

Туша, более всего напоминавшая морского тюленя, заканчивалась вполне человеческой лысой головой, а передние ласты напоминали короткие руки. Задние оставались, как и хвост, совершенно звериными. Передав свой факел стражнику, Инквизитор извлек из кармана своего плаща кожаный футляр, в котором сверкали наточенные инструменты. Лицо Альберто Рамоса никак не выразило его чувств, когда он подумал, что эти ножи, щипцы и захваты наверняка знакомы и с живой человеческой плотью.

— Никогда не видел подобного, — сказал Кунц, ловко рассекая кожу на голове твари, обнажая при этом череп. — Волосяной покров имеется, — инквизитор поднял глаза к Бертраму, держащему футляр. — Только очень короткий и плотный, приспособленный, по всей вероятности, для плавания. Пилу!

Бертрам достал из футляра пилку размером немногим длиннее ладони, передал ее инквизитору. Точными аккуратными движениями Кунц вскрыл коробку черепа и стал внимательно исследовать ее содержимое.

— Безусловно, разумен, — кивнул, наконец, инквизитор. — Развитые лобные доли говорят о возможности высшей умственной деятельности. Расскажите, как удалось его добыть.

— Он был простым рыбаком, промышлял на берегу залива Долларт, это в двух лье отсюда, — сказал комендант, прикрывая рот и нос рукавом. — Бездетный вдовец, жил в прибрежной деревушке Делфзейл, продавал улов прямо на причале. Одному ему на жизнь хватало с лихвой. Ни друзей, ни близкой родни у него не было, правда, посещал проповеди этих еретиков, меннонитов…

— Какие превосходные новости! — воскликнул Кунц Гакке, услыхав о ереси. — Стало быть, последователи проклятого Менно Симонса у вас еще не перевелись?

— Это ведь не благословенная Испания, — пожал плечами комендант Гронингена, — на Севере повсюду процветает реформатская ересь, и Фрисландия не является исключением.

— Я вижу пулевое отверстие, — инквизитор попытался перевернуть разлагающуюся тушу, это с первого раза ему не удалось, и Альберто Рамос жестом приказал стражникам помочь. Двое из четверых вошедших в зловонную камеру передали факелы товарищам и наклонились над трупом. Это были закаленные и привычные ко всему тюремщики, но один, тем не менее, издал горлом непристойный звук, отскочил к углу камеры и скорчился в рвотном позыве. Вдвоем с оставшимся стражником Кунцу все-таки удалось удобно расположить тушу. Отец Бертрам подал ему инструменты, которыми тот быстро и ловко располосовал место, куда вошла пуля.

— Сердце оборотня, — похоже, один Кунц не испытывал омерзения, когда зловоние стало еще сильнее, — большое, раза в полтора больше человеческого, запоминаешь, брат Бертрам?

Священник что-то пробормотал, закрывая нос батистовым платочком.

— А вот и пуля, выпущенная из аркебузы, — перепачканные слизью пальцы в перчатке ухватили сплющенный свинцовый комочек, — наткнулась на лопатку, поэтому выходного отверстия нет, — Гакке поднялся на ноги и распрямился, оказавшись выше всех в камере. — Благодарю за помощь, дон Альберто. Вопреки легендам об их живучести, все мы теперь убедились, что оборотень убит одним-единственным выстрелом.

— Аркебузир, проявивший бдительность и проследивший за подозрительным рыбаком, уже награжден, — сказал комендант. — Какие будут распоряжения касательно похорон… этого?

— Никаких, дон Альберто, — сказал Кунц Гакке.

— Просто бросьте его в канал ночью, — добавил отец Бертрам, устремляясь к выходу. — Поскольку брюшная шкура у него рассечена…

— Он не всплывет, — закончил Кунц, жестом приглашая коменданта выйти перед ним, и синьор де Кастроверде не заставил упрашивать себя дважды.

После зловонного подвала оба слуги Святого Официума и комендант с начальником тюремной стражи поднялись на бастион крепостной стены. Отсюда открывалась плоская зеленая равнина, сливающаяся в отдалении с морем. На лугах за низкими оградами паслись там и сям коровы, овцы и козы, были видны и поля, на которых возились маленькие фигурки крестьян. Свежий ветер нес запах моря, и четверо мужчин жадно вдыхали его, пока молчание не нарушил отец Бертрам:

— Благословенная Господом земля, — сказал он и прочел коротенькую «Ave».

— Воистину вы правы, святой отец, — кивнул Альберто Рамос, когда отзвучал завершающий «Amen».

— А не по этим ли самым полям описываемое в летописях наводнение дня святой Люсии наступало на эти земли? — спросил отец Бертрам.

— Местные жители до сих пор хранят предания об этом, — кивнул комендант Гронингена, — хотя триста лет миновало с того дня. Десятки тысяч жителей утонули, все деревни смыло отсюда и до германских земель. Et aquae praevaluerunt nimis super terram, [5] И усилилась вода на земле чрезвычайно ( лат .) «Бытие», 7–19. как говорится в Святом Писании, если я правильно помню.

— Наверное, те, кто здесь жил тогда, решили, что Всевышний наслал на них второй потоп.

— Видать, сильно грешили они, — вставил свое слово тюремный распорядитель, но, смутившись обращенных на него взглядов, тут же умолк.

— Не перейти ли нам в трапезную? — спросил Кунц Гакке. — Я уже говорил нашему почтенному хозяину, что не ел с самого утра.

— Я бы еще подышал этим чудесным воздухом, — сказал отец Бертрам, — после того, что мы видели внизу, аппетит у меня пропал.

— Столь редко подобные существа встречаются в вашей практике, святые отцы? — поинтересовался комендант.

— Именно такого я вообще вижу впервые, дон Альберто, — ответил инквизитор, — а опыт у меня немалый. Обычно мы имеем дело с оборотнями-волками, редко — с медведями, либо росомахами. Случаи же, когда встречаются не хищные виды, вообще можно пересчитать по пальцам даже в исторических трудах и отчетах инквизиторов прошлого. Пожалуй, оборотень-кабан, оборотень-олень или оборотень-баран вдвойне беззащитен, и поэтому такие существа давно были истреблены, как и кентавры, которые описаны в книгах древних, но anno domini [6] После рождения Христа. их уже никто ни разу не встречал. Если даже станет известно о паре таких, случайно сохранившихся в удаленных уголках Европы, изучение их будет представлять сугубо научный интерес. Ведь никакой опасности людям от таких существ не исходит.

— Я бы не стал говорить, что наш сегодняшний оборотень столь уж невинен, — произнес отец Бертрам. — Ведь эти тюлени питаются плотью рыб. Хотя, конечно, для человека они полностью безвредны.