Иван Клула - Екатерина Медичи

Последние события свидетельствовали о том, что адмирал пока одержал победу в своем стремлении вторгнуться в Нидерланды и навязал слабому суверену свою личную волю: объединить всех французов – католиков и протестантов – в наступательной войне против короля Испании.

Отдавая себе отчет в неравенстве сил, зная по опыту, насколько переменчива военная фортуна, Екатерина не могла допустить краха Французского королевства, уничтожения достояния своих детей, которое она с таким трудом сохранила. Не только действия Колиньи возмущали Екатерину – ее злило то, что в течение многих лет адмирал открыто мешал ей и организовывал гугенотские мятежи, направленные против ее мирных эдиктов. Так может быть, этот вчерашний враг собирается занять ее место возле ее сына и – кто знает? – хочет отправить ее в изгнание во Флоренцию, как она сама весьма неосмотрительно предложила десять дней назад. Оставался единственный выход – убить адмирала. [218]

Смерть Колиньи была бы не только личным спасением для Екатерины, но и спасением для всего королевства. Приняв такое решение, она сразу же начинает увлеченно готовить его исполнение, снова обретя вкус к мести, который когда-то побуждал ее давать деньги убийцам и колдунам для уничтожения адмирала.

Ей не нужно долго искать статистов, чтобы самой остаться в стороне. Она может рассчитывать на Гизов: они собрались в Париже со своими многочисленными сторонниками по случаю свадьбы Маргариты де Валуа. Их гораздо больше, чем дворян-гугенотов, но Екатерина предпочитает, чтобы убийство произошло как бы невзначай во время вооруженной драки. Она договаривается с матерью юного герцога де Гиза Анной д'Эсте, герцогиней Немурской, которая хочет заставить Колиньи заплатить за смерть своего первого мужа. Наемный убийца Лувье де Морвер, которому ранее уже поручали убить адмирала, получает приказ герцогини совершить это преступление.

Было условлено, что покушение состоится после церемонии венчания Маргариты и Генриха Наваррского. Когда адмирала не станет, молодого короля Наваррского можно будет сделать заложником и удерживать при дворе, чтобы помешать протестантским репрессивным действиям. Церемония проходила 18 августа перед Собором Парижской Богоматери. Кардинал Бурбонский вел службу на улице и провозгласил о вступлении супругов в брак, несмотря на отсутствие разрешения на брак при кровном родстве, так и не выданное Римом. На свадебную мессу в собор Маргарита входит сама в сопровождении своего брата Анжу. Свадебные празднества должны продлиться четыре дня. То в Лувре, то в Городской ратуше устраиваются турниры, пиры, балы и балеты. Своим великолепием они затмевают свадьбы дочерей Генриха II.

21 августа во дворе Лувра состоялся грандиозный турнир. Карл IX и его братья являются в костюмах амазонок, переодевшись в женщин-воительниц, вооруженных луками. Этим фальшивым амазонкам противостоят турки. Это [219] Генрих Наваррский и его спутники, таким образом уподобившие себя неверным. Совершенно очевидно, что в этих играх, не стыдясь, стремились высмеять протестантов – к великой радости зрителей.

Вечером 21 августа во время этого праздника де Шальи, мажордом герцога д'Омаля, ввел Морвера в дом каноника Вильмура, бывшего наставника герцога де Гиза в монастыре Сен-Жермен-л'Осера. Место для стрельбы было выбрано с тем расчетом, чтобы убийца оказался на дороге, по которой Колиньи, отправляясь в занимаемый им дом – особняк Бетизи, едет в Лувр и потом обратно. В пятницу 22 августа, около одиннадцати часов утра, после заседания Королевского совета, адмирал вышел из дворца и направился к своему дому. Он читает прошение. В тот момент, когда он наклоняется, чтобы поправить сапог, раздается выстрел. Одна пуля оторвала ему указательный палец левой руки, другая попала в руку. Если бы он случайно не наклонился, рана оказалась бы смертельной. Дворяне из его свиты бегут в дом, где расположился убийца, но находят только дымящуюся аркебузу. Убийца скрылся через задние ворота дома.

Екатерина узнала эту новость, садясь за стол: она встает и с невозмутимым видом удаляется в свои покои вместе с герцогом Анжуйским. По ее спокойствию наблюдающий за ней испанский посол понимает, что она ожидала этого события. При дворе уже знают, что адмирал не умер, а тяжело ранен. Срочно посылают за Амбруазом Паре; тупыми ножницами он отрезает свисавшую часть указательного пальца и достает пулю из левого локтя жертвы. Встревоженные и разъяренные дворяне-протестанты бегут в особняк Бетизи. Днем король навещает адмирала, который его сам об этом попросил, чтобы поговорить с ним. Екатерина, боясь, что в этой личной беседе будут говорить о ней, лично сопровождает сына к адмиралу вместе с самыми знатными вельможами, принцами крови и даже врагами Колиньи – Монпансье, Гонди, Невэром и Таванном – не хватает только Гизов. Адмиралу все-таки удается сказать несколько слов королю, который клянется отомстить. Немедленно начинается [220] следствие. Оно поручено первому председателю де Ту и советнику Кавешо, другу адмирала.

Днем 22 августа Карл IX сообщает о покушении всем своим послам за границей. Письмо, полученное Ламотт-Фенелоном, послом в Англии, показывает, кого король считал виновником этого нападения: «Сообщите королеве Англии, что я сам буду вершить суд над виновными, чтобы никому в моем королевстве было неповадно повторить это и чтобы мой эдикт о мирном урегулировании полностью соблюдался и не нарушался». В субботу 23 августа в результате следствия было собрано достаточно сведений, чтобы определить виновных в преступлении: после допроса служанки и лакея де Вильмура арестовали Шальи, который указал место убийце. Был найден человек, приведший лошадь, на которой убийца скрылся. К тому же стало известно, что это была верховая лошадь из конюшен герцога де Гиза! Не дожидаясь обвинений, герцог сам явился к королю просить у него разрешения покинуть Париж. Король говорил с ним сурово, но уехать разрешил, заметив, что он сумеет разыскать герцога, если выяснится, что тот виновен. Гиз сделал вид, что выехал из города через ворота Сент-Антуан, но по дороге остановился в своем особняке и в нем заперся.

Когда он проезжал через народные кварталы, он увидел, насколько возбужден и враждебно настроен по отношению к гугенотам парижский люд. Эта толпа была для него лучшей защитой от суровости короля. Когда-то волнения вокруг Гастинского Креста и совсем недавний взрыв радости после разгрома Жанлиса испанцами доказали, как легко разжечь страсти этой кишащей толпы, доведенной до фанатизма многочисленными священниками церквей и монастырей. В эти жаркие августовские дни в город потоком хлынули дворяне-протестанты на свадьбу Маргариты; их разместили в основном в Лувре и поблизости от дворца, но также и в пригороде Сен-Жермен. Парижане приглядывались к этим гугенотам, вчерашним врагам, сегодня окружающим короля. Их удивляет и возмущает, что они смешались с католиками. Перенаселенный город бурлит: все свободные [221] дома, постоялые дворы, таверны заняли конюхи, лакеи, солдаты. К постоянному городскому населению в большом количестве присоединились бедняки, которых голод погнал из деревень.