Михаил Каратеев - Русь и Орда

Проехав еще немного, Карач-мурза остановил коня на том месте, где стоял прежде его собственный дом. Теперь о нем напоминали только поваленные колонны, кое-где еще покрытые остатками мозаики, да полуразрушенный портал, за которым виднелся засыпанный мусором изразцовый хаус [437] Хаус — бассейн, небольшой искусственный водоем. , с выросшим из него кустом бузины. Большая зеленая ящерица, уставив на всадника черные зернышки глаз, неподвижно сидела на обломке дорогой румийской [438] Румом на Востоке называли Византию. вазы, некогда украшавшей айван [439] Айван — арочный проход, связанный с порталом, нечто вроде вестибюля. …

«И все это сделано злой волей только одного человека, — думал Карач-мурза, с сердцем, полным грусти и возмущения, выезжая из этого царства руин и смерти. — Не зря говорят, что там, где ступила нога Тимура, три года не растет трава!»

Переправившись возле Ургенча через Амударью, отряд восемь дней шел по ее правому берегу, а затем свернул на восток и, миновав несколько оазисов, разбросанных в безводных песках, еще через пять дней подошел к Бухаре. Карач-мурза бывал здесь уже не раз и хорошо знал историю этого края по книге бухарского ученого Ниршахи [440] Ниршахи (899–959) — автор «Истории Бухары». и по более поздним трудам арабских и персидских историков.

Город Бухара, прежде носивший название Нумиджкета, был основан здесь в глубокой древности, еще в те времена, когда область, лежащая между Сырдарьей и Амударьей, называлась не Мавераннахром [441] Мавераннахр по-арабски означает «заречье». Эту страну назвали в VIII веке покорившие ее арабы. , а Согдианой. Первые дошедшие до нас письменные упоминания об этом городе относятся к началу христианской эры, но археологи установили, что нынешняя Бухара стоит на развалинах города гораздо более древнего, возникшего, по крайней мере, на тысячу лет раньше. В третьем веке Бухара была уже крупным центром, а в шестом она, несомненно, занимала первенствующее положение в Согдиане, ибо тюркский завоеватель Шири-Кишвар, покоривший в это время значительную часть Средней Азии, именно Бухару сделал своей столицей и обнес ее мощными стенами.

История этого края протекала чрезвычайно бурно. На смену тюркским завоевателям вскоре пришли китайские, потом тюркский каганат снова ненадолго восстановил свое владычество, а в начале восьмого столетия тут уже утвердили свою власть арабы. Время их господства, длившееся сто семьдесят лет, изобиловало бесчисленными восстаниями и религиозными войнами. Пришедший с арабами ислам насаждался силой, встречая яростное сопротивление со стороны приверженцев издревле существовавшего тут культа Зороастра и занесенного сюда китайцами буддизма.

В конце IX века власть над Мавераннахром перешла к персидской династии Саманидов, которые правили здесь полтора столетия. Это был период пышного расцвета и относительного спокойствия: Саманиды умели избегать ненужных войн, навели в стране порядок, окончательно утвердили в ней ислам, отстроили многие пришедшие в упадок города и не жалели средств на развитие ремесла, торговли и науки. Знаменитый бухарский ученый Абу ибн Сина [442] Он больше известен европейцам под своим искаженным именем Авиценна. описывает библиотеку Саманидов в таких выражениях:

«Здесь было множество комнат с бесчисленными сундуками, доверху наполненными книгами, написанными на разных языках. Каждая комната соответствовала одной из наук. Я видел тут такие книги, которые многим ученым не были известны даже по названию. Мне никогда — ни прежде, ни после, не приходилось видеть подобного собрания книжных сокровищ».

К концу правления Саманидов Мавераннахр превратился в могущественное государство, распространявшее свою власть на все соседние земли, от берегов Персидского залива до предгорий Тянь-Шаня. Бухара стала огромным и богатым городом, оплотом среднеазиатской культуры и ученой мысли. В это время прочными стенами был обнесен не только ее центр, Шахристан, но и выросший рядом торгово-ремесленный пригород, раббад.

Однако расцвет был недолгим: в конце десятого века между Саманидами вспыхнули кровавые усобицы, которые привели к тому, что их империя пала под ударами тюркских кочевых племен, объединенных династией Караханидов. Тюркский хан Илек-Насер въехал победителем в Бухару и, низложив последнего саманида, Абд-Ель-Мелика, воцарился в Мавераннахре. Но власть Караханидов оказалась непрочной, и страна теперь быстро идет к упадку. Каждые несколько десятков лет, сменяя друг друга, приходят новые завоеватели: турки-сельджуки, кара-китаи, хорезмийцы и, наконец, монголы.

В феврале 1220 года Чингисхан со своим войском появился под стенами Бухары. Для бухарцев это было почти полной неожиданностью, и город не был подготовлен к обороне. Большая часть его тридцатитысячного гарнизона, сделав удачную вылазку, во главе со своим правителем Инчи-ханом, прорвалась сквозь ряды неприятеля и ушла в Хорезм, остальные на третий день сдались. Только небольшая горсть храбрых заперлась во внутренней цитадели и защищалась еще двенадцать дней. Это героическое, но бесполезное сопротивление дало победителям повод жестоко расправиться с Бухарой: город был разграблен и сожжен, а большинство жителей перебито или уведено в рабство.

Отсюда Чингисхан, сметая все на своем пути, двинулся к Самарканду и в начале 1221 года осадил его. Самарканд — крупнейший город Мавераннахра — был очень хорошо укреплен и к тому же имел достаточно времени, чтобы подготовиться к обороне. Его гарнизон, насчитывавший более ста тысяч воинов, был снабжен всем необходимым для того, чтобы выдержать длительную осаду, и даже имел на вооружении устрашающую новинку — двадцать боевых слонов, полученных из Индии. Но дух этого гарнизона был подорван известиями о всех предыдущих победах Чингисхана и молвой о его непобедимости.

Все же первый приступ татар был успешно отбит. Но когда три дня спустя большой отряд осажденных сделал вылазку и был полностью уничтожен, городские власти вступили с Чингисханом в переговоры и сдали город. Но если самаркандская знать при этом рассчитывала поладить с жестоким завоевателем, то простой народ знал, что в лучшем случае его ожидает разорение и рабство. И потому многие тысячи горожан не пожелали положить оружие: они заперлись в крепости Афросиаб — внутренней цитадели города, и долго еще защищались. Но когда их сопротивление было наконец сломлено, Чингисхан в отместку приказал разрушить Самарканд до основания. Из ста шестидесяти тысяч городского населения пощаду получила только четвертая часть. Шестьдесят тысяч было перебито и столько же уведено в рабство.