Сергей Мильшин - Волхв

Тот вытащил ложку из варева, тщательно облизал и только потом ответил:

— Ну, перевозчик. На тот берег, что ли?

— Нет, у нас тут дела.

Перевозчик потерял интерес к пришлым и снова занялся кашей.

Остальные дружинники тоже спешились. Они собрались в кружок и о чем-то негромко переговаривались. Сполз с коня и Смагин. И тревожно огляделся, поглаживая морду послушного жеребца. Пока на него не обращали внимания, он попытался определить, куда поведет дружинников. Наверное, в противоположную сторону от перевозчика. Там, он углядел, шел густой темный ельник вперемешку с лиственницей. А перед ним на краю заросли шиповника и крапивы. «Может, повезет, заплутаем и оторвусь как-нибудь». Мысленно он попросил у Господа помощи, поколебался немного и призвал в заступники также Даждьбога и Перуна.

— Ты этого видел давеча? — десятник подошел к костерку и присел рядом на корточки.

— Кого? — не понял перевозчик.

— Вот этого, — он откинулся назад. — Эй, Смагин, покажись.

Клёнка неловко вышел из-за коня и остановился, уронив голову вниз и теребя шапчонку. Он сразу понял свою промашку. Если он вчера считал шаги от берега, то перевозчик должен был обязательно его видеть. Клёнка почувствовал, как загорелись внутренним жаром уши.

— Этого? Не, не видал. А когда он здесь был?

— Когда ты здесь был? — Десятник поднялся и будто невзначай положил ладонь на рукоятку меча.

— Вечером поздно, второго дня. Темнело уже.

— А? — десятник снова повернулся к перевозчику. — Был он здесь?

Тот оставил ложку в котелке и снял его с огня.

— Второго дня? — он накрыл котелок и выпрямился во весь рост.

И только тут Смагин увидел, что он необычайно высок. Наверное, все три аршина. А плечи, как два крупных булыжника, так и перекатывались под старенькой рогожей с заплатками. «Как же такой здоровяк на пароме-то умещается», — мелькнула мысль. Заинтересованно на перевозчика уставились и дружинники. Пафнутий даже сделал шаг в сторону, чтобы лучше разглядеть перевозчика.

— Так, я откель знаю. Я же на том берегу ночую. У меня и заимка там. А здесь я только днем обитаю. А ты чего интересуешься? Натворил парень чего, что ли?

Десятник проигнорировал вопрос.

— Фрол, оставайся с лошадьми. А ты, Смагин, давай показывай, куда топать.

Клёнка, только что незаметно переведший дух, молча, чтобы не выдать себя охрипшим от пережитого волнения голосом, указал рукой на заросли.

— Веди, — десятник занял место за спиной у Смагина.

Клёнка понуро повернулся к лесу. С первых шагов под ноги попалась тропинка, наверное, натоптанная высоким перевозчиком, и он пошел по ней.

Разросшуюся крапиву преодолели с шумом и руганью. Тонкая жалючая, она достала открытые места кожи каждого дружинника. Смагин вообще залез в нее двумя руками, раздвигая первым, и кожа сразу загорелась так сильно, что он еле стерпел. И дальше шагал, уклоняясь от широких колючих еловых лап и обтирая руки сорванной травой. К тому же с первых же шагов навалилась мошка. Едкая мелочь лезла в глаза, уши, рот. Люди отмахивались от нее и руками, и сломанными ветками, но разве от тучи отобьешься? Вскоре все лицо и шея покрылись мелкими зудящими ранками. Позади ругались дружинники, десятник Микола терпеливо сопел за спиной, размахивая еловой метлой. Клёнка попробовал чуть прибавить шаг, но тут же напоролся на грозный оклик:

— Не балуй, а то свяжем и понесем.

Смагин вынужденно сбавил. Тем более, тропка быстро пропала, куда-то свернув, и пошла старая гарь, заваленная длинными полуобгорелыми стволами. Для себя Клёнка решил, что будет идти до тех пор, пока не остановят. Может, что и подвернется. Не привыкший к заданному самим темпу, Смагин быстро запарился и вспотел. Тут еще эта мошка, как ее можно терпеть? Силы стремительно заканчивались, еще бы чуть-чуть и Клёнка сам остановился и, наверное, признался во всех грехах, настоящих и выдуманных, но тут Микола рывком дернул Смагина на себя так, что тот чуть не упал, а сам замер сбоку.

— Тихо, Смагин. Не шевелись, — пропыхтел он одними губами.

Смагин медленно поднял изумленный взгляд и застыл, пораженный зрелищем. Саженях в трех перед ними шипела, припав на передние лапы, крупная рысь. Она была так близко, что Клёнка моментально разглядел серые кисточки на ушах и белесые оскаленные клыки. Он даже увидел, что один клык, слева, надломан.

«Что ей надо?» — изумился Клёнка. Он хоть и не считал себя знатоком лесных хищников, но догадывался, что бросаться одной рыси, даже такой крепкой, как эта, на трех вооруженных бойцов и одного невооруженного — чистое самоубийство. А поведение зверей, по его мнению, было гораздо более рационально, нежели людей. Просто иногда это рациональное зерно с точки зрения людей сложно вычислить. Слишком разные побудительные мотивы двигают теми и другими. Тут под ее лапами кто-то тихо пискнул. Рысь быстро опустила морду в траву, подтолкнула там кого-то носом и снова подняла, оскалившись. «У нее там котята», — понял Смагин. Похоже, это дошло и до дружинников.

— Тихо, тихо, кошечка, — десятник чуть попятился.

Дикая кошка оттолкнула котенка мордой под себя и тоже отступила на пару вершков. Она не хотела воевать с людьми, а просто предупреждала их о том, чтобы они не ходили дальше. И вдруг Микола, зацепившись пяткой за торчащую корягу, со всего маху грохнулся спиной на мягкое место. И в следующий миг рысь бросилась. Она почему-то не обратила внимания на Смагина и стрелой пронеслась мимо его ноги. В следующий миг зверь яростно накинулся на застывшего в неудобной позе Миколу. «Бей ее, други», — услышал Смагин сдавленный крик десятника. За спиной нарастал шум схватки, лес залил бешеный рык, крики людей смешались со звериным воплем. Смагин втянул голову в плечи и… стремительно сорвался с места. Он рванул так, как никогда в жизни не бегал. С ходу он перепрыгнул несколько поваленных стволов. Ему кричали, но Смагин ни разу не обернулся. Потратив большую часть оставшихся сил на первый рывок, дальше он бежал через «не могу». Стиснув зубы и хрипя надрывающимися легкими. Он уже не перепрыгивал завалы, а переваливался через них. Смагин быстро перестал слышать крики, скорей всего, там уже все закончилось, и теперь они преследовали его. Смагин знал, что его не оставят в покое, а будут ловить пока или не поймают или окончательно потеряют след. Сейчас он их опережал, но надолго ли? Крепкие тренированные дружинники наверняка скоро догонят. Смагин еще наддал, из самых последних сил. Вокруг шумел лес, скрипели стволы, и где-то недалеко протяжно кричала, приветствуя нового обитателя чащи, кукша.

Смагин с самого начала побега забирал вправо, к реке. Несмотря на отчаянность положения, он не утратил способности мыслить здраво. «Если я где и смогу оторваться от них, — рассуждал он на бегу, — так это только на той стороне речки. Здесь начинаются небольшие пороги, можно попробовать перейти. Тем более, что сейчас, в первой половине лета, вода заметно спала. Если и искупаюсь — не страшно, не зима. Давеча, в лесу промокший насквозь ночевал и ничего, даже насморк не привязался». К реке он вышел, точнее, почти выполз, внезапно. Вот вроде мохнатые елки впереди и дальше тоже они… и вдруг деревья исчезли, и Смагин вывалился на крутой берег, в последний момент чудом удержавшись на его каменистом краю. Заглянув вниз, он убедился, что удобного спуска здесь нет. Не было его и ниже по течению и выше. Везде лес вплотную приближался к крутому склону. Клёнка решил спускаться по круче, другого выхода все равно не было. Он лег на пузо и спустил ноги вниз. Съехал чуть-чуть и, отпустившись, полетел на камни. Как он не разбился, знают только Боги. Кое-как он встал на ноги. Речка в этом месте хоть и не широкая — саженей десять, но своенравная. Глазами он смерил расстояние до того берега. Пересчитал выглядывающие из воды булыжники. Похоже, Смагин переоценил свои возможности. Как тут переходить? Лишь кое-где выглядывали головки осклизких камней. А между ними завихрялись буруны пенной накипи. Кленка невольно поежился и вошел в ледяную воду по колено. Вода плотно обняла его ноги, облепила мокрыми штанинами и потянула за собой. Он встал тверже и закрыл глаза, собираясь с силами и с духом.