Сергей Мильшин - Волхв

— Что? Я помогу.

Тугарин затряс отрицательно головой и еще крепче ухватился за руку Смагина. Тот понял, что его не пускают.

— Ну, хорошо, — Смагин рассудил, что лесные мужики лучше его знают, что делать в такой момент.

Подошел Верослав и, тяжело дыша, остановился рядом. Молчун вдруг отпустил Клёнку и, еще раз предупредив его движением ладони, чтобы он не сходил с места, побежал к лесу, проваливаясь по щиколотку и придерживаясь следов отряда. Еще чуть-чуть и он, перейдя по сухому на настороженный шаг, скрылся за стройными пихтами и лиственницами. «За дружинниками смотреть пошел», — понял для себя Смагин.

Атаман приблизился уже вплотную к постепенно погружающемуся Буслаю. Тот раскинул руки по сторонам и не шевелился. Примерно в сажени от болотной полыньи, куда провалился Буслай, Нарышка замер и вытянутой рукой протолкнул березку вперед. Буслай тут же крепко ухватился за ее вершинку. Атаман дождался, пока он вцепится покрепче, и пополз задом наперед, медленно с натяжкой вытягивая мужика за собой. Когда Буслай выбрался из болотины по пояс, атаман сел на мягкую, слегка провалившуюся под ним кочку и словно веревку потащил березку на себя. Буслая вытянуло на покачивающийся и все еще опасный край провала во весь рост. Он отпустил деревце и тихо пополз сам, отплевываясь и размазывая грязь по лицу. Наконец он добрался до сидящего атамана и без сил уронил голову на соседнюю кочку. Нарышка обернулся и кивком головы поманил Смагина. Тот быстро подошел. Также молчком атаман показал подбородком на лежащего Буслая и сделал жест руками, как бы приподнимая тяжесть. Клёнка понял и ухватился за мужика с противоположного бока. Атаман поднял его со своей стороны. Под сапогами закачалась мочажина, но пока держала. Клёнка понял, почему атаман позвал именно его, а не Верослава — тот был слишком тяжел для этой топи. Буслай пытался помогать ногами, но они, закоченевшие, его не слушались. С трудом дотащили тяжеленного охотника до твердого. И повалились все трое, тяжело дыша.

Перевозчик поймал за повод коня атамана. Подведя его поближе, занялся остальными лошадьми.

Первым повернулся на бок Нарышка:

— А где Молчун? — одними губами прошептал он.

Смагин махнул рукой в глубь леса. Тот проследил его жест и кивнул. Потом поднялся на колени и пополз к ногам Буслая. Ухватив его ботинок за каблук, он содрал сначала один, затем другой и отбросил оба в сторону. Перевернув бледного мужика на спину, он погрел руки дыханием и принялся натирать его ступни. Буслай закусил губу. Закончив с одной, атаман переключился на вторую. Постепенно холодные ступни его покраснели, и он шевельнул пальцами. Запыхавшись, атаман отвалился к ближайшему дереву. Буслай приподнялся на локтях, неуверенно подтянулся и сел. Чуть приподнявшись, он подвинулся и навалился на то же дерево с другой стороны. Смагин тоже опустился на сухую хвою у дерева. Верослав подводил кобылу Буслая. Он поймал ее последней.

Хмурилось. Клёнка не заметил, когда погода изменилась. Холодный ветер качал тяжелые пихты. Немирно скрипели стволы, и подлетала, закручиваясь в буруны, легкая сухая пыль.

Атаман стряхнул оцепенение и поднялся.

— Берем его.

— Сам пойду, — запротестовал тихо Буслай и уперся кулаками в подстилку.

Придерживаясь за дерево, он неловко поднялся. Атаман и Смагин наблюдали за ним, готовые поймать, если ему вдруг занеможется. Буслай выпрямился и смахнул с лица налипшую грязь.

— Ну, пошли, если так, — легко согласился Нарышка и, зацепив повод коня, который толкался рядом и чуть ли ему в рот не заглядывал, повернулся, уходя.

Буслай подобрал ботинки и на несгибающихся ногах поковылял за ним. Его кобыла без понуканий побрела следом, как собака. За ней потянулись и остальные кони. Смагин вместе с Верославом пристроился за животными. Уже в лесу он понял, что они двигаются не в ту сторону, куда ушел отряд. Но спрашивать не хотелось. В хвойном сыром бору, заваленном так, что им то и дело приходилось искать обходы, разбушевавшийся ветер размахивал и цеплял ветками путников. Буслай потихоньку разошелся и уже спокойно выдерживал темп, заданный атаманом. Тот же шагал впереди, ни разу даже не оглянувшись. Клёнка не удержался и, обогнав растянувшийся отряд, приблизился к Нарышке. Через несколько шагов нарочито равнодушно он поинтересовался::

— Куда это мы идем?

— Тут керка* недалеко, — отозвался тот.

Смагин не знал, что такое керка, но чтобы не выглядеть в глазах охотников совсем уж дремучим гражданином, промолчал, надеясь, что скоро его любопытство удовлетворится. Небо все больше затягивало серым однотонным покрывалом, которое качающиеся вершины расчерчивали на полосы и зигзаги. Меж деревьев бился о стволы сильный ветер — похвист. Даже Смагин понимал — надвигалась непогода. Атаман все ускорял шаг. Буслай и перевозчик держались рядом, а вот Клёнка начал отставать. Однако далеко уйти они не успели — таким темпом прошли, наверное, не больше версты, и тут перед ними выросла, словно из-под земли, небольшая охотничья избушка об одном оконце, затянутом бычьим пузырем. Она была низенькой, но добротной, из толстых еловых комлей. На крыше когда-то был уложен дерн, и со временем там выросла густая высокая трава. Со стороны избушка казалась холмиком, можно пройти рядом и не заметить, если с торца.

Лошадей привязали к вытянутой между двумя соснами балке — коновязи. Кленка заметил, что ее поверхность обглодана, похоже, многочисленными лошадиными зубами. Выходит, люди здесь бывают часто. Атаман вытащил из металлической пазухи на косяке тонкий колышек, запирающий керку, и потянул скрипнувшую дверь на себя. Пригнувшись, вошел. Путники последовали за ним. В комнатке едва можно было развернуться вчетвером. Невысокий потолок из располосованных пополам молодых осинок почти царапал макушки, а Верославу, вообще, пришлось заметно ссутулиться. В центре Смагин увидел небольшую обмазанную глиной печку с дымоходом — выжженной изнутри осиной, выходящей на крышу. Рядом была свалена внушительная охапка дров, под окном на четырех толстых ногах стоял крепкий стол. По трем стенам прилепились широкие лавки. На ближайшую он и рухнул, как подкошенный. По соседству присел на краешек Буслай. Верослав вышел на улицу. В открытую дверь Клёнка заметил, что он зачем-то полез по пологой торцовой стене кирки на крышу.

— Заслонку открывает, — пояснил на его не заданный вопрос Буслай.

Он немного дрожал и глубокими вздохами пытался унять дрожь. Получалось неважно. Грязь на его лице и одежде подсохла, и, чтоб хоть чем-то заняться, он начал отковыривать ее ногтями.

Пошуршав наверху заслонкой, сполз с крыши Верослав и, нагнувшись, вошел в керку. И сразу сел на ближайшую лавку — ему было очень неудобно стоять.