Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том I

Всё происходило так, как будто враги торопились исполнить мысли магистра. Первые ряды рыцарей, по которым вражеские лучники стреляли в упор, без навеса, уже шарахнулись назад, точнее это сделали их ошалевшие лошади. Лёгкие сарацинские стрелы не пробивали рыцарских кольчуг, но сарацины давно уже об этом знали, а потому целились в лошадей. А середина войска по инерции ещё двигалась вперёд, когда испытала на себе обратное давление первых шеренг. Два встречных давления неизбежно выдавливали в пропасть всю середину войска. Дорога, уже казавшаяся широкой, снова стала слишком узкой, в пропасть полетели сразу несколько десятков рыцарей с лошадями. А враги продолжали стрелять, казалось, отовсюду, но, падая под непрерывным градом стрел, рыцари и пехотинцы как будто вовсе не обращали на них внимания, желая лишь одного — оказаться подальше от пропасти. Про врагов никто не думал, как будто пропасть была их единственным врагом.

Кроль был в полном замешательстве и отличался от своих обезумевших рыцарей лишь тем, что не пытался ни на кого наезжать, стараясь стоять скалой на одном месте, но это у него плохо получалось. Он пару раз уже ударил мечём плашмя по головам пехотинцев, которые цеплялись за его лошадь. Людовик в отчаянии понял: ещё немного и они начнут рубить друг друга, борясь за право оказаться подальше от пропасти. В этот момент он услышал грозный повелительный голос: «Тамплиеры, пробивайтесь вперёд! Только вперёд, любой ценой!». Хриплый, но на удивление стройный хор, тут же, как эхо, ответил: «Именем Господа». Только сейчас король увидел, что небольшой отряд рыцарей в белых плащах железно сохраняет строгий боевой порядок — даже обезумевшие от паники воины не пытались их теснить, стараясь обогнуть, как скалу. Тамплиерский кулак медленно двинулся вперёд. Магистр снова скомандовал: «Двигаться ближе к пропасти». Король, уже выходивший понемногу из болезненного оцепенения, сумел оценить этот приказ: пробиваясь железным тараном вдоль скалы, тамплиеры неизбежно сталкивали бы в пропасть своих, а вдоль пропасти, откуда все активно отодвигались, тамплиеры могли двигаться, не встречая сопротивления паникёров. Белые плащи перестроились со скоростью необъяснимой в такой давке и двинулись вперёд уже свободнее, с хорошей ровной скоростью. В этот момент откуда-то сверху полетели камни, кажется точно нацеленные на отряд храмовников. Несколько белых плащей уже простирались на земле, падая под градом камней и стрел, но это никак не повлияло на скорость их продвижения. Отряд, в порядках по-прежнему железных, двигался вперёд, как комета, оставляя за собой хвост из павших.

Это был перелом. Король, с минуту наблюдавший за продвижением железной тамплиерской когорты, вновь обрёл способность повелевать и заорал во всю глотку: «За тамплиерами, вперёд, на врага! Передавим этих ящериц!». Рыцари, ещё минуту назад боровшиеся лишь за право прилипнуть к скале и с ошалелыми глазами давившие каждого, кто этому препятствовал, вдруг заиграли весёлыми улыбочками боевого куража. Тамплиерский кулак вышиб пробку, которая закупоривала дорогу, внутреннее давление в рядах крестоносцев ослабло. Отдышавшись от давки и паники, они устремились вперёд.

Армия уже почти полностью вытянулась с дороги, врезаясь в боевые порядки сарацинов. Но крестоносцы оказались в положении очень обманчивом, они и сами не заметили, что ворвались прямо в окружение, впрочем, окружение очень странное, ускользавшее. Рыцари больше не видели необходимости пробиваться только вперёд и, обрадовавшись относительному простору, с радостью теснили врага во всех возможных направлениях. Лёгкие сарацинские всадники охотно отступали, потом неожиданным образом возвращались, стараясь заходить к неповоротливым рыцарям со спины и поражать лошадей. Броненосных рыцарей вовсе не обязательно было убивать, упавши с лошади, они уже не могли подняться. Взмахи огромных рыцарских мечей, ещё недавно задававшие ритм сражения, виделись всё реже и реже.

«Тамплиеры, на фланги! Держите фланги! Не втягиваемся в бой! Пробиваемся в долину!» — Эврар де Бар отдавал распоряжения, потому что больше было некому. Король куда-то запропастился. Тамплиеры — единственная часть войска, выполнявшая приказы — быстро рассредоточились на фланги. Командоры хорошо поняли смысл приказа магистра. Храмовники на флангах не преследовали сарацин и вообще не наседали на них, лишь отбивались. Тамплиеры понимали, что гораздо важнее препятствовать своим растекаться по перевалу, где их постепенно перебили бы по одному. Сам магистр рубился в гуще боя, рядом с ним сражались не больше дюжины тамплиеров, но постепенно вокруг них сплотилось целое ядро из нескольких десятков светских рыцарей, стремившихся делать тоже самое, что и белые плащи. Рыцари инстинктивно стремились к единственному центру порядка. С этим ядром уже можно было пробиваться в долину, оставалось только найти короля.

Эврар опустил свой меч (рубиться было кому) и, напряжённо всматриваясь во все стороны, вдруг заметил, что творится невдалеке, под разлапистым кривым деревом. Король в одиночку отбивался чуть ли не от сотни врагов. Каждый из страшных, почти круговых, взмахов его меча стоил жизни сразу нескольким сарацинам, но было очевидно, что ещё немного и его величество, даже если никем не будет задет, просто упадёт замертво от усталости. Вокруг короля лежали трупы его верных баронов, отдавших жизни, защищая его величество. Де Бар поднял меч, указывая своим рыцарям в сторону этой схватки, и его сводный отряд без лишних слов устремился спасать отважного гиганта Людовика.

Король всегда любил самые незамысловатые доспехи, не имея склонности к их украшению, и сейчас ничем не отличался от простого рыцаря. Это его и спасло, сарацины не знали, что перед ними король, думая, что сражаются с рядовым воином. Перспектива завалить христианского короля обеспечила бы Людовику куда большее численное преимущество врагов. А сейчас магистру и его рыцарям стоило прикончить несколько сарацин, как остальные тут же разбежались, не усматривая надобности отдавать жизни в рядовой, как они полагали, схватке.

Людовик был ужасен и великолепен. С ног до головы забрызганный кровью, он стоял, широко расставив ноги и опустив свой огромный меч, который по-прежнему держал двумя руками. Тяжелое дыхание делало его улыбку не столько радостной, сколько виноватой.

— Вы, как всегда, вовремя, мессир Эврар, — сказал король, как будто битва была уже закончена и больше никаких проблем не оставалось.

Де Бар не пытался определить, что преобладает в словах предводителя крестового похода: горькая ирония или детская наивность. Он очень тихо и по деловому отрезал: