Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II

— Приходи завтра с утра, — сказал Хасан и остался один.

Совершенно один. Он никогда не хотел этого! Он надеялся, что в этой комнате они будут вдвоём с невидимым Махди. Хасан будет обращаться к скрытому имаму и находить в своём сердце ответы. Но ни разу за все эти десятилетия Махди не явил себя ни в одном знаке, ни в одном намёке. Хасан чувствовал, что все его мысли — его собственные, и от Махди ни коим образом не исходят. Почему Махди не захотел посетить хотя бы сны Хасана? Почему?!

Теперь Хасан понял уже окончательно: он потерпел великое и страшное поражение, абсолютно бессмысленно расточив огромную силу среди вселенской пустоты. Это следовало понять уже тогда, когда Хасан стал боятся молчащего Махди, когда перестал ждать его прихода и начал думать о его возможном открытии с ужасом.

— Знаешь ли ты, сынок, как страшно настоящее одиночество? Когда ты совершенно один во всей вселенной. Аллах недостижим, Махди молчит, и космический холод начинает проникать в самые глубины души. Да, сынок, ты, наверное, это знаешь. Ты ведь тоже был очень одиноким.

Хасан опять почувствовал, что на душе стало теплее, холод космоса перестал обжигать душу. Страх ушёл. Хасан чувствовал, что он не один. Старик хотел было опять пойти на свой балкон и, глядя на звёзды, больше уже не пугающие, поговорить с сыном, который — там. Но вместо того он вскочил как ошпаренный, и бросился к книжной полке. Схватил «Новый завет» и стал лихорадочно его листать. Вот они, эти слова ученика пророка Исы Иоанна: «Любовь изгоняет страх». Значит, его страх прошёл, потому что в сердце своём он почувствовал любовь к сыну? Всё так просто? Да, просто до чрезвычайности. Он никогда никого не любил. Он прожил жизнь впустую.

Рашид предвкушал самое интересное в рассказе Хасана ас-Саббаха:

— Вы совершили величайший в мире подвиг, взяв неприступный Аламут без единой капли крови. С тех пор люди не хотят читать сказки. Вместо того весь мир пересказывает легенды о вашем умении завоёвывать сердца.

«Сердца?» — вяло подумал Хасан, совершенно обессиленный целой ночью трагических открытий. Когда это его интересовали людские сердца? Да и кому было интересно сердце самого ас-Саббаха? Его голос вновь монотонно зазвучал, восхищённый Рашид записывал, а Хасан вспоминал многое такое, о чём не говорил вслух.

К тому времени, когда Хасан увидел Аламут на вершине горы, он хотел лишь одного — остаться наедине с Махди. Переносить людей становилось всё труднее. Не было больше сил смотреть на эти толпы и видеть перед собой огромное количество глаз. Пусть приходит Махди и берёт себе этих людей, и делает с ними, что хочет. Их так много, а Махди у Хасана один. Этим людям не нужен Махди, им вполне достаточно Хасана. Они ничего не понимают. А он устал. Он взойдёт на эту гору и будет ждать скрытого имама. Подумав об этом, Хасан почувствовал огромный прилив силы. Усталость, накопленную за десятилетие странствий, как рукой сняло.

— Как ты думаешь, почтенный Хусейн, мы возьмём Аламут? — спросил Хасан верного Каини.

— Аламут не взять приступом, — весело ответил Хусейн Каини, — но мы пойдём на штурм и будем счастливы умереть на тебя, мой повелитель.

— Вы ещё не заслужили счастья умереть за меня. Я опечалю тебя, Хусейн. В Аламут мы войдём без боя.

— Как скажите, мой повелитель, — Хусейн улыбался всё так же радостно и безмятежно.

Каини не сомневался, что всё будет так, как сказал Хасан. Он, конечно, ничего не понимал, но рядом с Хасаном достаточно было верить. В этом и было счастье Хусейна. А умереть можно когда угодно. Можно прямо сейчас. А можно и через сорок лет. Рядом с его повелителем такое мелочи не имели значения.

Аламут высился над плодородной долиной, замкнутой со всех сторон горами. Не прошло и года, как жители всех деревень этой долины стали измаилитами и большими поклонниками Хасана ас-Саббаха. Хасан велел им скрывать изменение веры и во всём по прежнему изъявлять покорность гарнизону Аламута. Солдаты гарнизона часто спускались в долину для заготовки продовольствия. Пришло время и среди них начать проповедь. Основную часть аламутского гарнизона составляли персы-шииты, служившие сельджукам-суннитам, но тайно ненавидевшие их. Солдаты-персы оказались очень восприимчивы к проповеди Хасана, даже некоторые сельджуки тайно переходили на его сторону. Прошло два года, и все в долине и почти все в гарнизоне были уже измаилитами.

Однажды в крепость из долины вернулся небольшой отряд фуражиров. Крестьяне под присмотром солдат несли на спинах мешки с зерном. Войдя в крепость, они спокойно положили мешки на землю. Отдышавшись, столь же спокойно начали развязывать мешки и извлекать из них сабли. Никто не торопился, солдаты с деловым хладнокровием смотрели за тем, как крестьяне вооружаются. Среди крестьян был тихий, очень скромно одетый невысокий человек с чёрной бородой. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он не развязывал мешки, не брал в руки саблю и ничего не говорил, как будто странное действо, развернувшееся во дворе крепости, его совершенно не касалось. Человек этот внимательно, но несколько равнодушно, рассматривал двор.

Из домов выходили всё новые и новые группы солдат, присоединяясь к прибывшим из долины. Все они стояли с саблями наголо, не говоря ни слова. На их лицах легко читалось напряжённое ожидание. Когда во дворе собрался почти весь гарнизон Аламута, скромный человек с чёрной бородой тихо сказал:

— Позовите коменданта крепости.

Комендант окинул взглядом двор и увидел, что все его люди с вооружёнными крестьянами из долины стоят за спиной у маленького человека средних лет. Нутро у коменданта похолодело, но железные нервы бывалого воина позволили ему сохранить самообладание.

— Что здесь происходит? — жёстко спросил он.

— Власть поменялась, — несколько лениво сказал маленький человек. — Я — Хасан ас-Саббах — новый хозяин Аламута.

— Аламут принадлежит великому султану Малик-шаху, — по-прежнему жёстко отрезал комендант.

— Комендант, у тебя есть люди, готовые защищать крепость? Посмотри вокруг себя.

Бывалый воин, ни разу не растерявшийся посреди самых жестоких битв, быстро оценил ситуацию. Все его солдаты стояли за спиной у этого невесть откуда взявшегося Хасана. Здесь, впрочем, не все, но остальные явно уже прирезаны. Он остался один. Ну что ж, он не вздорная баба и не станет закатывать истерики. Воин должен уметь проигрывать. Он внимательно посмотрел в глаза нового хозяина Аламута и сразу же пожалел об этом. В жёлтых глазах этого человека зияла бездонная и равнодушная пустота — ни ярости, ни радости — вообще ничего человеческого. Ничего даже звериного — пустота и всё. Комендант почувствовал, что по всему его телу разливается липкий ужас. Сдавленным голосом он еле выдавил: