Альберт-Эмиль Брахфогель - Людовик XIV, или Комедия жизни

— Благодарю вас, господа, и сожалею, что мы подали повод к такому беспорядку, но потрясение было слишком сильно даже для моих нервов, и пробудило в нас слишком тяжелое воспоминание. Кстати, позвольте заявить вам, что я Николь де Бонфлер, некогда драгунский ротмистр в Монпелье, теперь же собственник небольшого поместья Авре, в Севеннах. Позвольте покорнейше просить вас доставить мне как можно скорее возможность переговорить с Мольером. Скажите ему, что мне необходим его совет в деле, близко касающемся «Дон Жуана», — в деле, не терпящем отлагательства.

— Не примешались ли к нему криминальные обстоятельства? — быстро спросил полицейский комиссар.

— Очень может быть, все зависит от сообщения, которое сделает мне Мольер…

— Николь, Николь, — прервала его дама, — прошу тебя, только не здесь, не так явно!

— Оставь меня, моя дорогая. Сам Бог указывает нам путь, которым мы добьемся справедливости.

— Предоставь ему полную свободу действий, милая Жервеза, — подтвердил старик, — ты должна, ты обязана поступить так ради самой себя, ради своей чести! Есть же наконец законы и во Франции!

— Совершенно верно, милостивый государь, — проговорил полицейский комиссар. — Относительно же гласности можете быть совершенно спокойны: об этом происшествии узнают только те, кому это вменено законом в обязанность.

— Я иду за Мольером, — прервал его доктор. — Уверен, что по окончании акта он явится сюда и разъяснит вам все, что вы желаете знать.

— Будьте добры, — проговорил Бонфлер, — позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили любопытные.

— Можете быть совершенно спокойны, сюда не войдет никто. — С этими словами комиссар стал у дверей и именем закона запретил вход в фойе.

Как только опустился занавес, Мольер появился в комнате, он не успел даже стереть белил и только накинул плащ на свой костюм Лепорелло. Бонфлер быстро схватил его за руку и, отойдя в амбразуру окна, заговорил тихим, умоляющим тоном. Слова его, видимо, производили сильное, потрясающее действие на Мольера: удивление, ужас, гнев быстро мелькали на его лице.

— Можете ли вы клятвенно подтвердить то, что сейчас рассказали? Повторите ли вы ваш рассказ всем, кому надо, хотя бы самому королю?

— Повторю кому угодно, лишь бы добиться справедливого суда!

— Вы добьетесь его, я уверен! Господин комиссар, позвольте просить вас последовать за мною на сцену. Вы же, мои новые друзья, если хотите достичь цели, приведшей вас в Париж, если хотите восстановить вашу честь, следуйте за доктором. Доктор, будьте добры, приведите этих господ в мой дом и позаботьтесь о больной даме. Не более как через час я буду с вами, и мы начнем дело, в котором нам да поможет Господь!

Все оставили фойе. По окончании второго акта Лагранж объявил публике, что Мольер внезапно заболел, а потому роль Лепорелло будет продолжать Эстеф Иоделет, исполнявший ее и прежде.

Пока все это происходило в театре Пале-Рояля, комиссар поспешно отправился к начальнику парижской полиции, а Мольер, Бонфлер и старый Маламед — в дом принца Конде, председателя совета французских маршалов.

Да, памятный это был вечер не только для Пале-Рояля, но и для старого, освященного временем Бургоннского театра. Там давали «Веронику» Расина. Доктор Гаржу в маленькой роли невольника только что собирался покончить с прелестной королевой, так как принял уже сторону ее соперницы, как вдруг из-за кулис появились темные фигуры, только вовсе не в древнеегипетских костюмах, а в хорошо известной форме полицейских агентов.

— Вот Гаржу! Схватить его! — приказал начальник полиции, и доктор в минуту был окружен.

Он отскочил в сторону:

— Меня, за что? Я ничего не сделал! Я невинен!

— Надеть ему кандалы!

Гаржу сковали и потащили со сцены.

Весь партер поднялся в безмолвном удивлении. Де Жени подошел к рампе, снял шляпу и, показывая публике приказ о задержании Гаржу, проговорил:

— Очень сожалею, что должен был прервать представление, но этот человек обвиняется в убийстве. Вот приказ о его задержании.

На этот раз «Вероника» обошлась без невольника. Несколько дней спустя в Лувре давался большой, парадный, маршальский обед в присутствии короля. Де Лорен в первый раз должен был появиться среди маршалов. Ему было отлично известно, с каким чувством отвращения он будет принят. Другой на его месте отступил бы, но де Лорен, вполне полагаясь на милость короля и дружбу Ментенон, отвечал на все знаки презрения, встретившие его в маршальской зале, лишь саркастическим смехом и непоколебимой самоуверенностью.

Как требовал обычай, де Лорен был в полном вооружении, плечи его прикрывала маршальская мантия, голубая, шитая белыми лилиями, в руках был золотой жезл. Он добился наконец своего: с ним рядом стояли теперь Конде, Тюренн, Гокинкур, Граммон, Гранчини, Ларош и Вивон; остальные маршалы были на войне. Ждали короля. Вот раздался звонок, входные двери распахнулись, в залу вошел Людовик XIV в сопровождении де Брезе и Фейльада, начальник гвардии остался у дверей.

— Да здравствует ваше величество! — встретили его маршалы.

— Да царствует во веки веков слава, честь и справедливость в нашей среде, маршалы Франции! За этим столом нет места человеку с запятнанным гербом! Приветствуем вас, маршал Лотарингский! — И, взяв де Лорена за руку, король подвел его к месту между собой и Конде.

— Кузен, начинайте!

Конде подошел к столу, блестевшему серебром и золотом, и, сильно ударив жезлом по доскам, проговорил:

— Богу — вера! Королю — верность! Отечеству — слава! Аминь!

— Аминь! — повторили маршалы, занимая места.

— Погодите минуту, маршалы! — раздался вдруг голос короля. — У нас будет неожиданный гость, Командор из «Дон Жуана», Каменный гость! Вы знаете его, де Лорен?

— Не понимаю, о ком вы говорите, государь?

— Мы говорим о командоре по имени де Бонфлер, из Монпелье. Разве вы не служили с ним вместе в драгунах в пятьдесят шестом году?

Взгляды всех вопросительно обратились к де Лорену. Кровь бросилась ему в лицо.

— Командор Бонфлер? Я не знаю его, сир.

— Ну так мы поможем вам вспомнить. Вероятно, вы не забыли еще старика Маламеда и его племянницу Жервезу, и уж наверно знаете, куда исчезли мадемуазель де Сен-Беф и капитан Любен?

Бледный как смерть, широко раскрыв глаза, де Лорен вскочил со своего места:

— Нет, нет, я ничего не знаю! Меня хотят оклеветать перед вами, государь!

— И вы подтвердите это вашим честным словом, словом маршала Франции?

— Да, я клянусь в этом моей честью, моим новым званием!

— Обнажите ваши мечи, маршалы Франции!

Блестящие клинки сверкнули в воздухе.

— Итак, если вы ничего не знаете о названных лицах, то, вероятно, и не оскорбитесь их присутствием здесь. Таранн!