Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Панин одержал победу: 14 сентября 1774 года, преданный теми, кого он считал товарищами, Пугачев был связан и передан офицерам императрицы. Последним аргументом, последним оружием «Петра III» был Павел:

«Кого вы вяжете? – кричал Пугачев. – Сын мой, Павел Петрович, ни одного человека из вас живым не оставит».

И изменники замешкались: а ну, как Пугачев и впрямь царское слово знает?!.

Пытанный, он повинился:

«Не думал к правлению быть и владеть всем Российским царством, а шел на то, чтобы поживиться чем-нибудь, если удастся; не хотел убитым быть на войне».

Екатерина поспешила довести эти его слова до Павла.

***

Пугачева казнили. Павел знал задолго до казни, – ничего общего с его отцом этот человек не имел. Но он испытывал к нему горькое сострадание.

Какой-то купец, истово крестясь, заметил соседу:

«А кто ж его знает? Конечно, не царь, но все же и не простой человек; может быть, царским духом мужик исполнился?»

Павел запомнил и много раз повторял в уме эти слова, невольно вспоминая панинское:

«Имя Божие – и есть Бог».

Неужели имя царя и сделало этого человека царем?

А он сам? Он Павел? Он – не царь, хоть его имя – царское. Как разгадать эту загадку? Как сделать, чтобы царский дух воплотился во мне? Как свое имя сделать царским именем?

На место Панина был назначен генерал Николай Салтыков. Этот лицемер, обладавший неуемной алчностью, мог внушить своему августейшему «ученику» лишь ненависть. Мать и сын не раз вздорили по этому поводу. Екатерина ни в чем не уступила, несмотря на настойчивые просьбы Павла. Она пыталась внушить ему, что ведет себя столь сурово по отношению к нему для его же будущего блага. В этой тягостной для него ситуации Павел прекрасно видел, что нельзя верить ласковым возражениям Екатерины. И к нему постоянно возвращалась подозрительность, от которой он стремился избавиться с первых дней своей женитьбы.

Екатерина, знавшая, что запретный плод особенно сладок, и боявшаяся, как бы Павел, узнав, кем на самом деле для него является Разумовский, не порвал с ним, через Салтыкова передала сыну, что она его дружбой с Андреем весьма недовольна, с присовокуплением намеков на чрезмерные вольности сего последнего с супругою великого князя. Совесть ее была чиста – она передавала сыну одну лишь правду.

Расчет ее оказался верным. Когда Салтыков именем императрицы отчитал царевича, – дескать, князьям не положено иметь фаворитов, – тот возмутился. В комнату меж тем зашел и сам Андрей Разумовский. Павел бросился к нему и воскликнул, показывая на Салтыкова:

– Андрей, этот господин не хочет, чтобы я вас любил...

Эта выходка, разумеется, не избавила Павла от необходимости исполнять приказ матери и императрицы. Несчастный князь попросил своего товарища сделать все возможное, чтобы об их дальнейших встречах не было известно. Павел был готов пойти на все, лишь бы не расставаться с другом. Он пожаловался на материнскую тиранию жене. Наталья ответила, что он прав. Она и сама видит, что свекровь с каждым днем становится все более невыносимой, несправедливой и вздорной. Молодая женщина заявила, что Павел не должен сносить такое к себе отношение.

– Вы как ребенок, дорогой мой супруг! Вы наследник престола – но не член Государственного Совета; вы генерал-адмирал флота, ведущего военные действия – но скажите, кто ведет ваши корабли, где происходят сражения? Вы никогда не участвуете в решении государственных дел, а меж тем не только право на сие имеете, но и обязанность – и пред страной, и предо мною!

И она очаровательно топнула ножкой.

Наталья тратила огромные суммы – не только на развлечения, но и на украшение домашнего гнездышка. Павел не осмеливался просить денег у матери – да она бы их и не дала... Он занял крупную сумму у сестры Андрея Разумовского, вовсе не обращая внимания на болтовню злых языков о том, что, мол, Андрей был любовником великой княгини...

...Победа России над Турцией стала причиной великих празднеств в Москве. В начале 1775 года императрица торжественно въехала в Москву, – ее золоченую карету сопровождала свита из сотен гвардейцев. Поодаль, вовсе не в первых рядах, в шествии присутствовал и Павел с другом Разумовским. Во главе полка, на великолепной лошади он выглядел весьма представительным. И хоть победа приписана была Потемкину, хоть он, вместе с императрицей, должен был пожать все лавры этой встречи, крики «ура» раздавались чаще и громче в честь Павла...

В жалких приветственных возгласах, которые были адресованы императорской карете, окруженной гвардейцами, не чувствовалось искренней радости. Павлу же, напротив, москвичи хлопали в ладоши, благословляли его, и их крики слышны были долго после того, как солдаты полка исчезли из виду...

Восторженные офицеры, женщины подбегали к царевичу и доходили до того, что целовали ему сапоги! Разумовский, пораженный происходящим, повторял Павлу:

– Ах, князь! Как вас любит народ! Как он надеется на ваше царствование!

И добавил, приглушив голос:

– Sine justitia quid sunt regna si non latritudines magni115* Без справедливости – что такое царства, если не большие разбойничьи шайки (лат.). Слова Августина Блаженного. *. Если бы вы только захотели...

Великий князь оставался бесстрастным к этим чрезвычайно заманчивым предложениям. Конечно, его опьяняло воодушевление москвичей, в его молодой голове раздавался голос, зовущий к независимости, к победе. Но то, что некоторые называли парализующим унынием, было, возможно, на самом деле ранней мудростью.

Именно в это время он обнаружил в себе новый и неисчерпаемый источник веры и надежды. Страшная картина казни Пугачева дала ему смутный ответ на один из самых больных вопросов. Он понял, что не Пугачев властвовал своим войском, а войско властвовало им. Он позволял этим людям sans foi ni loi116* Без совести и чести (франц.). * делать то, чего они и так сами хотели. И не просто позволял, но освящал их действия своим апломбом, своим авторитетом. И потому был их царем. Только хотели они слишком малого, – пьянствовать, грабить и насиловать.

Нужно, чтобы люди хотели другого, святого и высокого. Нужны chevalier sans peur et sans reproche117* Рыцари без страха и упрека (франц.). *, такие как Разумовский! И тот, кто позволит таким людям действовать, обретет в своем властвовании над ними подлинное счастье.

А мать его? Она ведь тоже только позволяет делать сановникам своим то, чего они сами хотят. Только позволяет... Leben und leben lassen118* Живи и жить давай другим (нем.). *... И потому – царит, освящая все происходящее именем своим...

Пока эта мысль медленно входила в его сознание, холодком продвигаясь от лопаток к затылку, он непосредственно ощутил, что им руководит могучая духовная сила, направляющая его к предопределенной, заранее намеченной цели.