Томас Фланаган - Год французов

Покончив с кувшином Мак-Карти, они одолели и бутылку Лаверти. Но и этим не удовлетворились, пошли в пивную Данфи. Уже опустилась ночь. Часы на протестантской церкви с тонким шпилем показывали девять. Где-то уже, должно быть, совсем неподалеку барабанная дробь, пики, пропыленные, усталые люди. Рядом, согнувшись в три погибели, зажав в правой руке палку и стуча ею по дороге, шел Лаверти. Мак-Карти совсем захмелел. Он прислонился к кованой церковной ограде, вытянул вверх руки, ухватился за остроконечные прутья.

— Ты, Мартин Лаверти, сидишь сыч сычом, и белый свет тебе не мил. Я же совсем другое дело. У меня еще вся жизнь впереди.

— Ты этот белый свет видишь, — ответил Лаверти.

Напружив плечи, Мак-Карти крепче ухватился за прутья и подтянулся.

— Да, не повезло нам обоим, прибило нас волнами жизни к этим унылым лейтримским берегам. Сегодня я сказал одному: прознай о Лейтриме собаки, каждая б не преминула здесь ножку поднять да отметиться.

Он опустился на землю и взглянул на часы. В лунном свете они казались маленькой золотой монеткой. Стрелки под прямым углом. По всей стране видимо-невидимо протестантских церквей с горделивыми шпилями и аккуратными оградами. И на каждой часы — словно маленькая луна; время оградило церкви от древних руин, а ухоженные лужайки и блестящие мраморные надгробья — от убогих лачуг. Каждое надгробие и там и сям несло надпись по-английски: «Память священна», «Уповай на милость Господню», «Верный сын». Каждое слово, точно английский солдат на страже порядка, завтрашний день страны. А дальше по дороге за деревней, наверное, господская усадьба, к ней ведет широкая щебеночная дорожка. Крыльцо с колоннами, над ним орлы из камня, жестокие глаза, цепкие лапы, хищный клюв.

— Сколько там на часах? — спросил Лаверти.

— Уже поздно, — ответил Мак-Карти, — времени совсем мало осталось.

В пивной Данфи люди окружили путника из Гранарда, широкоплечего толстяка, туго перетянутого ремнем, за который был заткнут пистолет.

— Ну и дураки, если не верите, — говорил он. — Да каждый в деревнях окрест Гранарда и Лонгфорда за оружие взялся, да и в Кэване народ поднимается. Тысяч пять, все дружно, как один.

Тавернщик вновь наполнил стакан гостя. Путник не выпускал его из рук.

— Отсюда и до Маллингара вся земля в руках Объединенных ирландцев. Господи, да вы ничего подобного не видели! Убивают йоменов, помещиков. Йомены укрылись в Маллингаре, боятся и нос высунуть. Мы их всех перережем! Отбивные из них понаделаем.

Лаверти постучал по стойке, подозвал тавернщика, попросил себе и Мак-Карти по стакану виски.

Мак-Карти быстро разделался со своим и заказал по второму. Таверна была тесная, пропахшая потом. Он облокотился на стойку. Вдруг разом навалилась усталость.

— Вот чудеса-то, — радовался кто-то из местных. — Сначала Мейо, теперь Лонгфорд. Поднимается народ Гэльский.

— Чудеса в другом, — оборвал его пришелец. — В том, что народ Лейтрима до сих пор не восстал. В том, что они до сих пор сидят в своей блевотине и по тавернам Драмшанбо. Какие ж вы после этого ирландцы!

— У нас здесь тихо, — сказал Данфи. — В Драмшанбо отродясь никого, кроме Избранников, не было.

— Избранников? — Гость из Гранарда презрительно хмыкнул. — Это те, что по ночам режут господский скот? Мы не какой-нибудь клочок пастбища, а целое графство Лонгфорд захватили.

— Ну и чудеса! — снова ахнул кто-то из местных. — А сами-то вы из Объединенных ирландцев?

— А знаешь, почему у меня вот эта штука? — Гость положил руку на пистолет за поясом. — Потому что я — капитан у них. Ганс Деннистаун меня капитаном поставил.

— Ну, за это нужно особо выпить, — сказал Данфи и протянул бутылку.

— С удовольствием, — благодушно отозвался посланник из Гранарда.

— С удовольствием, — передразнил его Мак-Карти, обращаясь к Лаверти. — Какой воспитанный человек!

— Могучий, наверное, человек, судя по голосу.

— Как не могучий — капитан! А за поясом пистолетище с пушку!

Жители Драмшанбо зачарованно смотрели на пистолет, словно сам мятеж, облеченный в металл, предстал перед ними в таверне. Порой они отводили взор, искали поддержки в глазах приятелей, но непременно, таясь, снова засматривались на пистолет.

— Города пока в их руках, — продолжал гость, — и Гранард и Лонгфорд, но они заперлись в них, сидят трясутся, а нам раздолье, ходим-бродим по всему графству.

— Даже к нам в Драмшанбо забрели, — робко и вопрошающе вставил Данфи.

— Не забрел, а послан с заданием, — поправил капитан из Гранарда. — Нас разослали по дорогам, чтобы найти людей из Мейо и рассказать о восстании в Лонгфорде. Я поеду по берегу озера Аллен в Слайго. Не застань меня здесь ночь, сейчас бы уже был в пути.

— Торопиться некуда, — сказал Мак-Карти, но, кроме Лаверти, его никто не услышал. Тогда он повторил громче: — Торопиться некуда. Повстанцы сами идут к озеру Аллен. Завтра они будут в Драмшанбо.

Все в таверне повернулись к нему. Капитан тоже обратил на него пухлое лицо с глубоко посаженными крошечными глазками.

— Что ты такое несешь?

— Нет нужды искать людей из Мейо, — пояснил Мак-Карти, — завтра они подойдут к мосту, переправятся через реку и дальше — на Лонгфорд. И французы с ними.

Капитан поставил стакан на стойку и спросил у Данфи:

— Кто это?

— Мой друг, — поспешил ответить Лаверти, повернув на голос незрячие глаза.

— А как он здесь оказался? — спросил Данфи.

— Так вот, — продолжал Мак-Карти, — не успеют они и мост перейти, как нагрянет английская кавалерия. Так что отправляйся-ка ты к своим, в Лонгфорд.

— Господи Иисусе и пресвятая дева Мария! — прошептал кто-то.

— Этот человек — учитель, мы работали вместе в Манстере, — пояснил Лаверти. — Помню его с той поры, когда я еще был зрячим. Это весьма уважаемый человек.

— В ту пору, может, и был, — усмехнулся Данфи. — Сейчас же свинья свиньей, пьян в стельку.

— А откуда учителю из Манстера знать про людей из Мейо? — обратился ко всем гранардский капитан.

— Господи, спаси и сохрани, — вздохнул кто-то. — Повстанцы из Мейо, а следом английская кавалерия. Вот кровушки-то прольется!

— Не здесь, так в другой деревне, — заговорил Мак-Карти. — Тысячи англичан ждут повстанцев в Каррике. В Лонгфорде об этом, конечно, знают.

— Зато я тебя и в глаза раньше не видывал, — прервал его капитан. — Кто ты такой?

— Я шел с повстанцами, — объяснил Мак-Карти. — От Мейо до Слайго. И видел, как они на юг повернули.

Лаверти положил ему руку на плечо: будь осмотрительнее.

— Есть здесь хоть один, кто верит этому парню? — спросил капитан. — Если б ты с ними от самого Мейо шел, и сейчас бы, в победный час, от них не отстал, не сидел бы здесь, в Драмшанбо, в пивной. Может, скажешь, ты тоже из Объединенных ирландцев?