Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1

— С какой целью ездили в Минск?

— Никогда не бывал в Минске.

— А в Киеве?

— В Киеве?.. — протянул Дорошенко, как бы при­поминая.— Был прошлым летом на слете.

— Бесполезно запираться, так называемый Вовченко. Нам известен каждый ваш шаг. Только чистосердеч­ное признание сможет облегчить вашу участь.

— Ей-богу, товарищ начальник, не пойму, чего вам от меня надо! — взмолился Григорий. Определенно его принимали за кого-то другого.

— Я вам уже сказал: чистосердечное признание. Кто, где и когда вовлек вас в контрреволюционный за­говор?

— Какой еще заговор? — почти непритворно воз­мутился Дорошенко.— Да я всей душой за Советскую власть!

— Ложь! — брезгливо бросил следователь.— Конеч­но, я допускаю, что ваши хозяева могли и не посвящать вас в свои преступные планы, но это не меняет сути дела.

Дорошенко только руками развел.

— Не знаю ни про какие планы.

— Тем более в ваших интересах оказать содействие в разоблачении подлых наймитов иностранных разве­док,— в голосе майора появилась нотка сочувствия.— Это, несомненно, зачтется... Вы действительно Вовченко?

— Святой, истинный крест!

— Ладно, это мы установим.

— Вот спасибо, товарищ начальник! — со слезами на глазах поблагодарил Дорошенко. Допрос вновь воз­вращался к исходной точке.

— Служили в РККА?

— Не довелось.

— Однако в Смоленске вас видели в форме старшего лейтенанта,— продолжал настаивать следователь.— Прибегнуть к маскараду потребовало задание?

— Какое задание?! — Дорошенко находился на гра­ни срыва. Или он действительно разоблачен, и НКВД играет с ним, как кот с мышью, или произошла какая-то досадная путаница, которой не будет конца.

— Какое задание, спрашиваете? — следователь от­ложил ручку.— Вам виднее... Все зависит от роли. Вам что больше нравится: агент иностранных разведок или добровольный курьер? — предложил он, словно на выбор.

— Ничего такого не было! — ожесточенно отрезал Дорошенко.— Я честный советский рабочий.

— Вы знаете кого-нибудь из этих людей? — майор вытряс из черного конверта несколько фотографий и разложил их на столе.

Григорий перебрал одну за другой, внимательно вглядываясь в лица. Никого из этих военных с двумя и даже тремя ромбами он, понятно, не знал.

— Первый раз вижу.

— Странно... Давно живете на Украине?

— С самого детства.

— И ни разу не видели наших знаменитых коман­диров? А еще на железной дороге служите... Вы что, газет не читаете? В кино не ходите?

— Почему не читаю?

— А я не знаю... Так у вас получается,— вновь пе­регнувшись через стол, майор отделил одну карточку.— Вот, например, комдив Дмитрий Шмидт, дважды орде­ноносец. Знаете такого?

— Откуда?

— Его в киножурнале чуть не целый месяц пока­зывали, перед каждым сеансом.

— Не обратил внимания. Я другого Шмидта знаю, бородатого, который на полюсе...

— Бывали в Арктике? В Ленинграде?

— Какое там... Только в кино.

— О больших киевских маневрах целый фильм отсняли. Не приходилось видеть?

— Не припомню,— Дорошенко понимал, что идет проверка, и малейшая ошибка будет стоить ему голо­вы.— Наверное, не смотрел.

— И зря. Мировой фильм. Лучше любого художест­венного. Сам Бубрик снимал! И вообще очень опытный коллектив: Нечеса, Малахов, Анци-Половский... Слы­хали про них?

Григорий виновато вздохнул.

— Что ж, бывает... Комкор Илья Иванович Гарькавый тоже вам незнаком? — майор вынул из ящика журнал «СССР на стройке» с портретом на полстрани­цы.— Коренной украинец, герой... Сейчас на Урале вой­сками командует.

— Вроде видал где-то, а читать мне недосуг, това­рищ начальник.

— И вы по-прежнему утверждаете, что ваша фами­лия Вовченко?

— Куда ж мне деваться от самого себя? Не пойму, хоть убейте! — Дорошенко закачался, обхватив расто­пыренными пальцами голову. Напряженно искал, как обойти ловко подстроенную ловушку.— Ну, пью я, начальник, пью... Начхать мне на ваши журнальчики.

— Совсем, выходит, не интересуетесь жизнью Совет­ской страны? Прямо-таки анахорет... При всем при том ' стахановский труд, слеты. Концы с концами не сходят­ся, гражданин ударник.

— У меня сходятся, будьте уверены. Кого надо, тех знаем: Чубаря Власа Яковлевича, Григория Ивановича Петровского, товарища Любченко.

— А этих? — майор выдвинул ящик стола и вынул газету, сложив ее так, что оказались видны только два помещенных на первой странице портрета.

— Товарищ Уборевич, товарищ Якир,— не скрывая торжества, просиял Дорошенко. Ему ли было не знать.

— Не совсем, значит, оторвались от действитель­ности? — казалось, и майор остался доволен удачным ответом.— Угадали: Иероним Петрович и Иона Эм- мануилович,— протянул он с загадочной интонацией и неожиданно заключил: — Сейчас вы будете подверг­нуты очной ставке.

Дорошенко испуганно отшатнулся, но быстро взял себя в руки. Охочий на сюрпризы следователь нажал кнопку. В кабинет ввели высокого, чуточку сутулова­того мужчину с изможденным лицом. Опустив голову, он остановился на пороге.

— Надеюсь, знакомы? — майор ободряюще кивнул Григорию.— Приглядитесь как следует.

Дорошенко слегка развернулся и исподлобья покор­но взглянул на нежданного напарника. Нет, он никог­да не встречал этого человека. Следователь опять брал на пушку. Вид незнакомца говорил сам за себя. Жел­тые, как выцветший йод, тени кровоподтеков, тем­ный кружок от ордена на груди, следы сорванных зна­ков различия.

— Первый раз вижу,— твердо сказал Григорий. «Комбриг»,— определил он по отпечатку одинокого ромба.

— Так и запишем,— со скрытой угрозой заметил майор и, выйдя из-за стола, вразвалочку приблизился к разжалованному командиру.— А вы узнаете своего связника?

— Никогда не встречались,— ответил тот, не под­нимая лица.— И никакого связника у меня нет.

— Так ли, бывший комбриг Лазарев?.. Кого вы ждали тридцать первого декабря у дома комдива Саблина?

— Деда Мороза,— угрюмо процедил комбриг.

— Шутить вздумали? — следователь прошелся от стены до стены. — Как бы опять не пришлось каяться...

— Какие уж тут шутки... Новый год собирался встретить...

— У комдива Саблина? Вместе с начштаба авиа­бригады Кузьмичевым?

— Не вижу в том никакого криминала.

— Не вам судить.

Наблюдая за работой следователя как бы со стороны, Дорошенко с замиранием ощутил свою полную обре­ченность. Все тут давно решено и расставлено по полоч­кам. Допытываясь и уточняя, майор не столько инте­ресовался ответами, сколько пытался внушать, как какой-нибудь гипнотизер.

— Еще раз спрашиваю, Лазарев, кому вы назначили встречу в указанный день?

— Барышне, я уже говорил.

— Ах, барышне! И барышня, конечно, опаздывала?

— Уж так получилось.