Николай Шпанов - Повести об удачах великих неудачников

Папен не колебался. Он решил отчалить и спуститься по течению. Там, на берегу, в зарослях ивняка, быть может, удастся спрятаться…

Судно бесшумно скользнуло в темноту. На берегу показались люди. Они перестали скрываться и зажгли факелы. Увидев, что судно исчезло, они начали браниться, рассы́пались по берегу. Но Папен так удачно спрятал свое судно за кустами, что они не замечали его.

Тогда Папен решил еще раз послать сына к Даймлеру.

Франсуа опять убежал.

Сдерживая нервную дрожь, старик незаметно следил за поисками. Вот кто-то подошел к самым кустам, попробовал пробраться в заросли, но, запутавшись, выругался и стал удаляться.

Последняя опасность миновала. Старик хотел уже поблагодарить бога за спасение, но в этот самый миг смирно лежавшая собака вдруг сорвалась с места и со свирепым лаем бросилась на берег.

Сбежались люди.

Уже светало, когда госпожа Папен и Даймлер прибежали на берег.

Избитый и обессилевший Папен сидел на земле. Чужим, погасшим голосом он рассказал, что сначала судовладельцы хотели только вытащить судно на берег, но его сопротивление так рассердило их, что, посовещавшись, они объявили:

— Ты пытался пройти в Везер без разрешения гильдии. Это противно закону. Поэтому судно конфискуется и объявляется собственностью гильдии. Оно будет продано с публичного торга по частям.

Вперед выскочил маленький толстяк.

— Я покупаю трубу и колеса! — крикнул он. — Ты, Ганс, бери котел. Ты, Отто, покупай корпус. Нечего и разговаривать — торг состоялся!

Толпа только этого и ждала. Вооруженные топорами корабельщики бросились на судно. Папен не мог смотреть на этот разбой. Со стоном он закрыл лицо руками, а когда отнял ладони — судно представляло собою груду развалин. Даже тот, кто купил корпус, не взял его, а тут же изрубил в щепы.

Купцы работали с остервенением. Дело было, конечно, не в нескольких гульденах, потерянных гильдией от беспошлинного прохода этого невиданного судна, — нет! Судовщикам надо было уничтожить судно, которое могло заменить их парусные ковчеги. Такое изобретение угрожало их благополучию.

Страшное дело было сделано. Первое паровое судно перестало существовать. Папен понял все это, лишь очутившись в доме Даймлера.

В тот же день семья выехала в Бремен, чтобы сесть на корабль, отплывающий в Англию.

С тоскою покидал обессиленный старик свою четвертую родину, оказавшуюся такой же суровой, как три первые.

Больше четырех лет назад, потеряв свое судно, Папен вернулся в Лондон. Английская столица встретила его неприветливо. Бойля уже не было в живых. Остальные члены Королевского общества не простили Папену бегства. Они навсегда исключили его из состава общества. Никто не хотел его знать.

Начались новые лишения, еще более жестокие, чем те, какие пришлось уже пережить его несчастной семье в этом же городе.

Старик Папен, одержимый своей идеей, не хотел слышать ни о какой службе. У него была одна мысль: машина, машина, машина! В семье был один работник — сын Франсуа. Он зарабатывал гроши. Семья голодала. Жена Дени умерла, не выдержав такой жизни. Вскоре за ней последовали и оставшиеся без присмотра, истощенные голодом брат и сестра Франсуа.

Смерть близких сильно подействовала на Дени. Он окончательно перестал заботиться о себе и, если бы не Франсуа, наверное, забывал бы есть и пить.

Высокая тощая фигура ученого в оборванном платье появлялась то в одном, то в другом учреждении на потеху чиновникам. Всюду подавал он прошения в надежде хоть что-нибудь получить на постройку машины. И вот перед ним еще один отказ — пятый за этот год.

Папен с трудом дочитал:

— «В ходатайстве об отпуске средств из казны ее величества королевы на фантастические проекты Дени Папена отказать. Проекты несогласованы с волей господа бога, противны человеческому разуму и природе…»

Папен отложил бумагу. Снова перечел ее, строка за строкой. Значит, никто не хочет иметь с ним дело?..

Да, никто больше не верил в силу его ума. Англия не желала признавать ни таланта Папена, ни его знаний.

Папен чувствовал свою старость. Он знал, что осталось очень немного времени на осуществление его мечтаний. Некогда больше писать прошения и дожидаться отказов.

Он уронил голову на руки. Космы седых волос упали на стол. Широко открытые глаза были устремлены в одну точку. Синева резкими пятнами легла вокруг глаз и рта. Нос заострился и стал еще больше.

Папен не мог понять причин этого последнего отказа. Ведь он ясно писал адмиралтейству, что судно, снабженное его паровой машиной, сможет двигаться в штиль и в бурю, наперерез течениям. Разве английский флот не нуждается в таких кораблях? Так в чем же дело? Быть может, лорды адмиралтейства не поняли его?.

Старик достал из-под стола пачку чертежей. Он знал в них каждый штрих. Все казалось ему выверенным. Чем больше он вдумывался в детали двигателя, тем больше верил в него. Машина должна работать, не может не работать!

Весь день просидел Папен молча, глядя на свои чертежи. Он смотрел бы на них и ночью, но не было света. Старик давно уже забыл, что такое свеча.

Не дождавшись возвращения Франсуа с работы, он лег на свою «постель» — узкую скамью, единственный, кроме стола, деревянный предмет, не сожженный за последнюю зиму в камине.

Долго лежал он с открытыми глазами, пока наконец слабость не взяла свое.

С наступлением лета Франсуа часто оставался ночевать в доках. Верфь Ост-Индской компании была расположена на Собачьем острове, за Тоуэром. Там Франсуа работал помощником компасного мастера. Было очень трудно ходить оттуда к отцу в Челси. Рабочий день тянулся от зари до зари; к вечеру ноги дрожали от усталости и судорогой сводило ноющую спину. Так соблазнительно было сразу тут же уснуть!

Около пристани громоздились целые горы канатной пеньки и пакли, которыми конопатили суда. На этих-то кучах Франсуа и устраивал себе отличную постель: русская пенька нежна и мягка, как лен.

Этот нехитрый ночлег рабочие верфи называли «пеньковой гостиницей». Здесь и впрямь было немало постояльцев, не имеющих другого пристанища.

Впрочем, даже и эта ночевка под открытым небом не доставалась бесплатно. Пристанские сторожа собирали с постояльцев «гостиницы» по пенни [15] Пенни — мелкая английская монета. за ночь.