Александр Западов - Подвиг Антиоха Кантемира

Дипломатические отношения между Россией и Англией складывались медленно и были непрочными. Англичане охотно пользовались выгодами торговли с далекой северной страной, а вступать с нею в политические переговоры у них желания не возникало — никаких преимуществ от сближения ожидать не приходилось. К тому же успехи России в войне со Швецией вызывали у Англии неприязнь. Сильный русский флот на Балтийском море мог нарушить равновесие европейских отношений, да, чего доброго, и создать угрозу для государства, расположенного на островах. Морские дороги бывают свободными, и движение по ним заметишь не сразу.

Все же Петр I постарался завязать дружбу с Англией и поручил русскому послу в Голландии Андрею Артамоновичу Матвееву в 1707 году исполнять посольские обязанности в Англии. Кроме наблюдения за текущей перепиской Матвеев должен был постараться заключить торговый договор с этой страной и привлечь английское правительство к посредничеству между Россией и Швецией — шла Великая Северная война.

Осторожный премьер-министр Англин Роберт Уолпол не пожелал связывать себя обязательствами. Он долго тянул переговоры, собирая сведения о незнакомой ему стране, следя за развитием военных действий и вычисляя потери шведов, покуда Матвеев не разочаровался в правителях с Даунинг-стрит и не уплыл в 1708 году на родину.

Очередная попытка возобновить в Лондоне политические беседы пришлась на миссию князя Бориса Ивановича Куракина — и также окончилась неудачей. Далее один за другим при английском дворе побывали фон-дер-Лита, барон Шак, Федор Веселовский, Михаил Бестужев, и на нем отношения Петербурга и Лондона прервались. Петр I остался недоволен появлением английской эскадры в Балтийском море и отозвал из Лондона представителя России.

Но как ни сердись, а жизнь требует своего. В 1724 году начались переговоры о возобновлении контактов с Лондоном, и царь Петр выставил два требования: в Петербург английский король должен прислать министра в ранге посольском и в грамоте именовать русского государя императорским титулом.

Переговоры затянулись на годы. В Лондоне требования Петра I признали чрезмерными и не торопились с ответом. Лишь 31 августа 1731 года король избрал своим резидентом в Петербурге Клаудия Рондо, приказав ему позаботиться, чтобы Россия в ответ паправила бы в Лондон представителя дипломатической службы с таким же званием.

Приходилось ускорить отъезд, и Кантемир занялся сборами, имея в виду, что брать с собой надо не только то, что понадобится во время долгого пути, но и все необходимое для устройства на новом месте. Ему помогала сестра Мария Дмитриевна, спокойно и споро принявшаяся за работу. Антиоху довелось только отбирать свои книги, рукописи, кафтаны, туалетные мелочи, и оттого он сумел несколько раз побывать в Иностранной коллегии, расспросить опытных помощников Остермана и почитать образцы тех бумаг, которые вскоре он будет отправлять из Лондона в Петербург.

Беседы с ним вели обер-секретарь коллегии Иван Юрьевич Юрьев — он был Кантемиру знаком потому, что бывал у них в доме при жизни отца, — и Яков Синявич, служивший ранее в русской миссии при английском дворе; теперь его обязанностью было составление известий для русских агентов за границей.

Кантемир расспросил о своих предшественниках, дипломатах в Лондоне, и то, что рассказали о них, не могло не встревожить. Оказывается, его обязанностью становился теперь поиск братьев Веселовских, двух резидентов, которых Петр I назначил к европейским дворам, а потом потребовал их возвращения в Россию, к чему они желания не имели.

Братья Веселовские — Авраам, Федор, Исаак Павловичи — происходили от еврейских крещеных родителей, отличались способностями, энергией и были замечены государем Петром Алексеевичем, который привлек их на дипломатическую службу. Исаак стал секретарем Коллегии иностранных дел и Петербурга не покидал. Федор в 1707 году был назначен секретарем посольства в Рим, в 1711-м переведен в Копенгаген, в 1712-м — в Гаагу, в 1716-м — в Лондон, где через год утвержден резидентом при королевском дворе.

Авраам, дьяк Посольского приказа, в 1709 году был направлен в Данию, в 1715-м переведен резидентом в Вену, где в 1717 году вел переговоры о высылке в Россию бежавшего за рубеж царского сына Алексея Петровича, а в апреле 1719 года получил предписание вернуться в Петербург с возможным поспешением. Сопоставив этот вызов с начавшимся следствием о побеге царевича, Авраам испугался, решил не возвращаться на родину и укрылся в Женеве. Петр I требовал от германского императора выдачи беглеца, но местопребывание Веселовского было тогда неизвестно.

Одновременно вызвали из Англии и Федора Веселовского. Полагая, что царь Петр хочет узнать у него адрес брата Авраама и предвидя дознание, пытки, мучительную казнь, Федор также отказался ехать и спрятался в Лондоне. В 1724 году Авраам пожелал принять английское подданство и обратился с просьбой о том к парламенту, но получил отказ.

Петр I негодовал по поводу покровительства, оказанного в Лондоне Веселовским, и на проекте примирения Англии с Россией надписал пожелание, чтобы "Веселовские нам отданы были, понеже как в издержании денег, так и в иных вверенных им делах многое противу делали, и требует разыскания".

Кантемира предупредили, что розыск братьев теперь будет поручен ему как резиденту, и эта неожиданная обязанность неприятно его задела.

Другой услышанный в коллегии рассказ из быта русских в Англии даже испугал Кантемира. Когда Андрей Артамонович Матвеев собрался ехать в Россию, с ним произошел эпизод, отчетливо показавший коварство английских администраторов, презрение их к традициям международных связей, наконец желание унизить иностранца, проявившего настойчивость в защите интересов своей страны. В июле 1708 года, незадолго до назначенного к отъезду дня, на Матвеева, проезжавшего по Лондону, с оружием бросились не то солдаты, не то бандиты, а может быть, и полицейские. Его заставили выйти из экипажа и повели в суд. Там, как будто по заказу, собралась публика. Судья тотчас открыл заседание. Матвеева обвинили в том, что он задолжал кредиторам шестьдесят фунтов стерлингов и, чтобы не возвращать денег, собрался бежать.

Выдумка была очевидна, и поспешность ареста объяснялась тем, что Матвеева схватили, когда он ехал расплачиваться, предупредив об этом заранее: мог исчезнуть единственный предлог для того, чтобы взять русского дипломата под стражу и поглядеть, сумеет ли он освободиться.

Матвеев заявил решительный протест, он ссылался на статус посланника иностранной державы, требовал свидания с государственным секретарем, с руководителями европейских миссий, добивался разрешения послать с одним из дворян своей свиты письмо в Петербург. Во всем ему было отказано.