Александр Западов - Подвиг Антиоха Кантемира

Он по-прежнему был осторожен в словах, хотя нетрудно было рассмотреть за ними его холодность к несостоявшейся невесте, желание видеть ее судьбу устроенной и тем самым себя свободным для новой жизни.

Сказав Гроссу, что едет в театр, Кантемир поспешил на улицу Бурбон, радуясь возможности провести вечер в семье. Теперь Мари жила в другой квартире, побольше. Она находилась в том же доме, но этажом выше.

Мари ожидала его. Она очень похорошела, родив сына. Лицо ее обрело выражение спокойного счастья. Выпавшие на ее долю испытания в детстве и юности закалили характер молодой женщины, выработали у нее самостоятельность, главное же, умение радоваться хорошему.

— Здравствуй, друг мой, — сказал Кантемир, целуя ее.

Митю, или, как говорила Мари, Митью, только что уложили в постель. Антиох зашел в детскую. Митя, радостно лопоча, заулыбался отцу.

— Спи, малыш, спи, поздно, — сказал Кантемир, погладив ребенка по светлым, мягким волосам.

К приходу Антиоха Мари обычно отпускала служанку. Они оба заботились о сохранении тайны. Скрыть совсем его визиты теперь, разумеется, было невозможно. Для Митиной няни, служанки и квартирной хозяйки Антиох был Антуаном Дмитро, коммивояжером, находившимся в постоянных разъездах.

Мари приготовила легкий ужин: молочную кашу, сухарики, чай.

Антиох все время чувствовал себя плохо, боли не оставляли его, и Мари знала об этом.

— Как Митя вел себя? — задал Кантемир свой обычный вопрос, на который у Мари всегда бывал обстоятельный ответ. Им обоим все до мелочей в поведении сына было интересно и полно значения.

— Как трудно угадать, каким он вырастет, — заметил Кантемир.

— Это уж от бога, — сказала Мари.

— Нет, голубка, совсем нет, — возразил Кантемир. — Как жаль, что ты не читаешь по-русски. Четыре года назад я написал сатиру, словно предвидя, что у меня родится сын и меня начнут занимать вопросы воспитания. Она так и называется "О воспитании".

— Может быть, ты начнешь меня учить русскому языку, Антуан? — спросила Мари. — Я ведь очень недурно училась в пансионе, и мадам Форестье находила меня способной.

Антиох нежно погладил ее тонкую руку.

— Охотно, Мари. Жаль, что у меня так мало времени для обучения. Едва успеваешь иовидать вас, как надо возвращаться.

— Но, может быть, есть какие-нибудь буквари, по которым учат у вас детей? Мне бы они подошли в самый раз. — Мари улыбнулась.

— Теперь, благодаря заботам государя Петра Алексеевича, есть в России и буквари. Да только я не догадался с собою взять! Разве мог я предположить, что здесь мне придется устраивать школу для своей семьи! Но я напишу в Россию. Пока же постараюсь хотя бы четверть часа в день уделять твоим занятиям. Мне вообще не мешает подумать о твоем образовании.

— Я отвлекла тебя, Антуан, — напомнила Мари. — Ты рассказывал мне о сатире. Как же ты предлагаешь воспитывать детей?

— Ты вот сказала о Мите: как бог даст! Я же стараюсь объяснить, что человека в значительной степени создает воспитание.

прочитал Кантемир и тотчас перевел: — "Если запустить плодородную почву, ничего, кроме сорняков, на ней не произрастет. Но и песчаная почва может дать хороший урожай, если ее удобрить и как следует обработать".

— И все-таки главное — натура! Ты сам мне рассказывал, что в вашей семье отец одинаково заботился о воспитании всех сыновей. Константин же оказался дурным человеком, разорил вас всех. Наукой один ты увлекся, остальные до книг не охотники.

— Об этом я не мог не подумать, когда писал. Помимо воспитателей и учителей на ребенка оказывают влияние самые разные люди, чей пример иногда бывает дурен. И нам с тобой, воспитывая Митю, нужно помнить о силе примера.

— Разве ты можешь меня в чем-нибудь упрекнуть? — вспыхнула Мари.

— Я не о тебе, что ты так всполошилась, глупенькая? Я говорю вообще о том, что произносить благонравные слова, не подкрепленные силой примера, — все равно что писать вилами на воде.

Я говорю, как можно журить сына за проступки, которые сам совершаешь у него на глазах, и требовать от него достоинств, которыми сам не обладаешь!

— Вот видишь, Антуан, я непременно выучу русский язык. Он очень труден?

— Для детей нет трудных языков. Трудность обычно в возрасте ученика заключена, не в языке.

— Я так стара? — весело засмеялась Мари. — Все равно не поверю, сколько ни убеждай! Мне кажется, я живу только два года. Моя жизнь началась при тебе. Все остальное господь послал мне, чтобы я тебя оцепила и все, что ты для меня сделал.

— Полно, Мари, мне кажется, ты не понимаешь, что говоришь.

Антиоху действительно казалось, что Мари не осознает трудности своего положения. У него же не шло из головы, что будет с нею и с сыном, если с ним случится беда. Он с трудом расплачивался за квартиру, которую снимал для нее, и за прислугу. Долгов было множество, жалование из России задерживалось по году — по два.

Когда-то в России он писал о своей бедности, которая сопутствовала ему, несмотря на то что он не был отягощен семьей:

Теперь ему стало значительно труднее. Его положение требовало неукоснительного соблюдения этикета, связанного с расходами. Даже перед Мари он стыдился своего безденежья, и ему трудно было отказывать ей в пустяках, которые тем не менее для него были тяжелы.

Кантемир отогнал неприятные мысли и продолжил начатый разговор:

— Дети восприимчивее нас, Мари. Им все внове, все интересно, сердце открыто для добра. Это время нужно сполна использовать, чтобы обучить их всем наукам, жизненной мудрости.

— Чтобы стать мудрым, нужно приобрести жизненный опыт. Мудрость приходит с годами, Антуан.

— Да, но прожить жизнь — еще не значит приобрести жизненный опыт. Каждое событие и явление нужно уметь понять, установить его причину, определить следствие. Вне этого не приходит опыт, а приходит лишь кичливая старость. Ум, увы, не растет в соответствии с возрастом человека.

— Однако, Антуан, его тоже нужно развить. Для того чтобы ребенок мог познавать причины и следствия явлений, которые он наблюдает, ему нужно долго учиться.

— Да, конечно, я имею в виду не младенческий ум, а юношеский. Многое нужно познать ребенку, прежде чем он станет полезным отечеству: гражданское право, мореплавание, астрономию, естествословие, математику. По мере приобретения знаний он становится все мудрее, и все-таки в воспитании не это главное.