Август Цесарец - Золотой юноша и его жертвы

— Йошко хочет заманить меня какой-то землей? Другого дурака поищите; что за черт там внизу тарахтит и светит, никак его автомобиль!

Действительно, именно в эту минуту затарахтел и заскрежетал во дворе у Смуджей автомобиль, и свет от фар упал на дорогу, осветив мокрые луга вокруг, и они засверкали, подобно зеленым стеклышкам от разбитой бутылки. Панкрац остановился, прикусив губу; он не рассчитывал, что Йошко так поспешно уедет за доктором, да и теперь все еще не верил, ждал, желая убедиться, тронется ли автомобиль. Когда это произошло, он сказал Кралю с деланным безразличием, за которым скрывалась злость на Йошко:

— Да он на этом своем черте быстро вернется назад! Он поехал в общину за доктором, наверное, старику стало хуже! Вы, вероятно, знаете, — он оживился, — со старым Смуджем случился удар, точно такой же, как у старухи, — Он продолжал говорить, когда луч света от автомобиля, сворачивающего у перекрестка на другую дорогу, упал на эту сторону, на мгновение высветив лицо Краля. Он стоял и ухмылялся, обиженно, зло и ехидно.

— М-да! — раздалось где-то позади Панкраца, когда их снова поглотила темнота. — Бог шельму метит! А этого доктора из общины я знаю, гм! — пошатываясь, он снова двинулся вперед.

— Что вы знаете! — вздрогнул Панкрац, но какое-то время еще стоял, глядя ему вслед. — Разве вы не верите, что Йошко поехал за доктором? Куда бы он еще мог так поздно! Краль! — прошипел он и направился за ним. — Глупо все это! Через какой-нибудь час Йошко вернется и предложит вам то, о чем вы никогда и мечтать не смели!

— Эти сказки вы детям рассказывайте, а не мне! Все вы обещаете, когда вас за глотку возьмут, — не оборачиваясь, отбивался Краль и все же вдруг повернулся, потому что Панкрац схватил его за плечо. — А что это вы все плететесь за мной? Уж не убить ли хотите?

Краль сделал шаг назад, отступил и Панкрац. Последнему и вправду стало смешно. Уже раньше Краль высказал это сомнение, но тогда оно Панкрацу показалось случайным, и он не придал ему никакого значения. Сейчас, когда Краль о нем вновь упомянул, он подумал, а не скрывается ли за этим нечто большее, чем пустые слова? Но даже если бы в этом и не было ничего смешного, Панкрац бы все равно рассмеялся.

— Да что с вами, Краль? Вы, значит, поэтому и не хотите туда возвращаться, боитесь, как бы вас там не убили? Не стыдно вам! — Перестав смеяться, Панкрац сделал вид, что рассердился.

— Гм! — какую-то минуту казалось, что Краль сомневается, но затем с еще большей уверенностью в голосе он сказал: — А Ценека разве не там убили? Или Мица об этом кричала только потому, что была, как и я, пьяна? Не потому ли этот солдафон меня толкнул и стал бить Мицу?

— Да бил он ее не из-за Ценека, а только потому, что она оскорбила его жену, — опять прервал его Панкрац, охваченный новым приступом смеха, теперь уже неискреннего. — Разве вы не знаете, что Васо никому не позволяет называть свою жену блудницей! Вот видите, вы все неправильно поняли, как и тогда, когда думали, что этот солдафон убил Мицу. — Панкрац опять рассмеялся, но тут же осекся, вспомнив, во-первых, о домах, в которых люди хоть наверняка уже спали, поскольку там было темно, но кто-то мог проснуться и прислушаться. Во-вторых, из-за того, что он только сейчас, ибо дорога здесь заворачивала, заметил вдали какой-то свет. Свет от автомобиля Йошко исчез вместе с ним, когда он свернул на другую дорогу, а этот, что едва белел во мраке, был похож на свет, падающий из окна. В то же время там, наверху, домов не было. Правда, там находилась церковь, а возле нее дом жупника, но стоял он намного выше и в стороне, да и сомнительно, чтобы свет, льющийся из окна, мог быть виден на дороге. Оставалось только предположить, что кто-то шел по дороге с фонарем. Может, этот кто-то возвращался от жупника или, наоборот, направлялся к нему, а возможно и сюда! Уже одна эта мысль заставила Панкраца действовать решительнее, он не хотел, чтобы его видели с Кралем, поэтому, едва сдерживая досаду, поспешно сказал: — Да кто бы вас там мог убить? Этот влашский разбойник и Йошко — вы сами видели — уехали! Старый Смудж и его жена не могут и пальцем пошевелить, Мица пьяна, уж не боитесь ли вы, — он ехидно усмехнулся, — эту русскую гниду, Сережу? Или, может, вы меня подозреваете? Краль! — Он схватил его за локти и стал трясти. — В своем ли вы уме?

Краль, мрачно глядя на него, стоял как вкопанный и молчал, только дыхание говорило о его присутствии. Поначалу он беспрепятственно позволял Панкрацу тормошить себя, но уже в следующую минуту вырвал руку и сунул скрюченные пальцы Панкрацу под самый нос, злобно сказав:

— А не вы ли Ценека утопили в поповском пруду, вы и старик? Вместе, может быть, его и убили, гм!

Свет на дороге как бы застыл, ни разу не мигнув, что же это могло быть? Чтобы там ни было, Панкрац почувствовал себя увереннее и стал действовать более свободно; со злостью оттолкнув от себя руку Краля, он вспылил:

— Забудьте вы хоть на минуту, черт вас возьми, этого Ценека! Дался он вам! Рады небось, что нет его в живых, даром ведь вам досталась его рощица! Да и другую выгоду имеете, — продолжал он спокойнее, пытаясь снова разжечь его любопытство. — Кое-что вы уже получили от Смуджей, а от Васо Белобрка кусок пахотной землицы, да и сейчас вам что-то перепадет от Йошко, только нужно вернуться и подождать, пока он не приедет из общины…

— Из общины, гм! — вроде осклабился Краль и снова пошел вперед. — В жандармерию он поехал, чтобы опередить меня, а не в общину! Все вы немного перепугались!

— Вот еще! Было бы чего! — презрительно фыркнул Панкрац и направился за ним, продолжая уговаривать. — Ну что вы все не…

— Зачем вы идете за мной, если не боитесь? — перебил его Краль и огляделся вокруг.

— У меня меньше всего причин бояться! — Бросив взгляд на свет, о происхождении которого, как ему показалось, он уже догадался, Панкрац зашагал рядом с Кралем. — А вот вы действительно боитесь! Сначала вбили себе в голову, что вас могли бы, что именно я мог бы вас убить! А сейчас опасаетесь, что Йошко вас опередит, прибыв к жандармам раньше вас! Ха-ха, вы действительно верите, что он поехал туда, а не за доктором? Ну хорошо, идите к жандармам и сами убедитесь! Я же больше вам не попутчик! — Он остановился, сделав вид, будто собирается повернуть назад. — Пожалуйста, расскажите там все о Васо, да и о Ценеке, вот и лишитесь своей великолепной дойной коровы! Уж не думаете ли, что и после этого Смуджи будут вас задабривать и подмасливать, как это делали до сих пор?

— Гм! — Не останавливаясь, Краль продолжал бы идти и дальше, если бы снова не увяз в грязи. — Найдется и другая дойная корова, да с молоком пожирнее, а ваши и так уж на ладан дышат!

— Ах так! — подлетел к нему Панкрац и усмехнулся. Вплоть до этой минуты душа Краля, как и его лицо, была для него покрыта мраком, сейчас же появился какой-то проблеск и открылась та слабинка, о которой он раньше только догадывался и на которую мог теперь опереться в своей дальнейшей борьбе с этим упрямцем. Уже более уверенно он продолжил: — Теперь понятно, что заставляет вас идти к жандармам и рассказать там о Ценеке! Думаете, старики Смуджи и так уже одной ногой в могиле, а тут вслед за старухой случился удар у старика, что с них взять? Нужно успеть вовремя переметнуться на другую сторону! Я знаю и что это за сторона, знаю о вашей дойной корове якобы с более жирным молоком! Это — Блуменфельд!